Леонид Млечин - Формула власти. От Ельцина к Путину

Виктору Степановичу не терпелось взяться за дело. Отставка и несколько месяцев вне правительства помогли по-новому взглянуть на происходящее. Ему, как говорил другой персонаж недавней истории, чертовски хотелось поработать.

Но произошло непредвиденное: несмотря на некие предварительные договоренности, коммунисты отказались поддержать Черномырдина. Дважды Ельцин просил Думу одобрить его кандидатуру, и дважды депутаты от оппозиции голосовали против.

Вероятно, у коммунистов возникла надежда на то, что Ельцин предложит им более приятную кандидатуру. А может быть, просто боялись опозориться. Ведь они весь тот год, несмотря на свои принципиальные речи и ненависть к «антинародному режиму», одобряли все, что от них требовало правительство. Над ними уже откровенно смеялись.

Россия опять осталась без правительства, стране грозил теперь не только экономический, но и политический кризис.

Если бы Дума и в третий раз проголосовала против Черномырдина, Ельцину следовало по конституции распустить ее и назначить новые выборы. Но депутаты могли в ответ сразу начать процедуру импичмента, что исключает роспуск Думы. Страна стала бы неуправляемой. В Кремле на этот риск не решились. Ельцин был слаб и болен.

В кабинете главы администрации Валентина Юмашева лихорадочно тасовали политическую колоду, перебирая возможных кандидатов. Прозвучало и имя московского мэра Юрия Лужкова. Юмашев и Татьяна Дьяченко с порога отвергли это предложение, причем, судя по словам участников этой дискуссии, весьма эмоционально.

Если другие кандидатуры можно было обсуждать, взвешивая плюсы и минусы, то Лужков рассматривался как какой-то монстр; не только что обсуждать, но и произносить саму его фамилию в главных кабинетах Кремля считалось неприличным.

Валентин Юмашев твердо стоял за Черномырдина, видимо полагая, что старый конь борозды не испортит. А личная преданность Виктора Степановича президенту вне сомнений.

А в Москве уже объявился Александр Лебедь, застоявшийся в своем красноярском далёко, и сразу на двух каналах телевидения предложил себя в спасители Отечества — по своей ли инициативе или по чьему-то совету. Говорили, что известный предприниматель Борис Березовский настойчиво предлагает поручить правительство Лебедю — более слабый политик просто не справится.

В конечном счете Бориса Николаевича уговорили не просить в третий раз Думу утвердить Черномырдина. А кого же назначать? Президент задумался и думал несколько дней.

Андрей Кокошин, Сергей Ястржембский, Евгений Савостьянов обратились к президенту напрямую с предложением подумать о кандидатуре Лужкова. Всем троим из-за этого придется уйти из президентского аппарата.

И в этот момент в Государственной Думе возникла кандидатура министра иностранных дел Евгения Примакова. Сначала это показалось очень странным выбором: академика Примакова — в прошлом журналиста, директора академического института, советника Горбачева, начальника разведки — меньше всего можно было считать хозяйственником. Но все фракции в Думе подхватили эту идею. Примаков ни у кого не вызывал аллергии. Спокойный, основательный, надежный, он казался подходящей фигурой в момент острого кризиса. Более того, он понравился не только политикам, но и значительной части общества.

Примаков искренне отказывался. Ему нравилось быть министром иностранных дел и не хотелось браться за практически неразрешимую задачу, хотя уже состоялся разговор о том, что у Черномырдина он возьмет на себя обязанности первого вице-премьера. Евгений Максимович честно говорил в Думе:

— Я даже не знаю, что для меня лучше: чтобы вы меня утвердили или провалили.

Евгения Максимовича совместными усилиями в Кремле уговорили — причем особенно старались те, кто потом его и уберет с должности, но в тот момент они все зависели от Примакова. А предчувствия у него были верные: и он тоже уйдет из Белого дома не по своей воле и не под аплодисменты… Но в тот момент подобный исход никому не мог прийти в голову. Выдвижение Примакова казалось счастливой находкой — ему доверяла вся страна.

Главная заслуга Евгения Максимовича состоит в том, что он добился стабилизации политической ситуации в России. С его вступлением в должность исчез страх перед тем, что будет распущена Государственная Дума, что президент решится вновь применить силу против парламента, что страна пойдет вразнос и воцарится диктатура. И как-то сразу спало напряжение.

Люди увидели, что митинги проблем не решат, надо работать. Правительство получило несколько месяцев относительного спокойствия — для того чтобы что-то сделать.

Примаков сформировал коалиционное правительство. Первый вице-премьер Юрий Маслюков представлял коммунистов. Вице-премьер Геннадий Кулик — аграриев. Министр финансов Михаил Задорнов — «Яблоко» (Явлинский войти в правительство, по обыкновению, отказался). Министр труда Сергей Калашников был человеком Жириновского. Глава налоговой службы Георгий Боос — Лужкова. От «Наш дом — Россия» Примаков хотел взять вице-премьерами Александра Шохина и Владимира Рыжкова, но оба с большей или меньшей ловкостью уклонились от опасной работы в правительстве.

Когда Примаков представил публике свой кабинет, его называли розовым, красным, коммунистическим. Первые заявления новых министров насчет управляемой денежной эмиссии, национализации, поддержки военно-промышленного комплекса просто пугали.

Да еще Примаков обещал прислушаться к советам академиков-экономистов, своих старых знакомых. Предложения академиков на людей, которые разбираются в современной экономике, произвели гнетущее впечатление. Если бы правительство прислушалось к этим советам, страну постигла бы катастрофа.

Академики предлагали смело печатать деньги. Они, видно, думали, что если всем раздать большое количество купюр, то люди будут счастливы…

Но ведь это были бы просто бумажки, на которые ничего нельзя купить. Инфляция есть ограбление человека государством. Создавалось ощущение, что советчики Примакова не понимают, как в современной экономике функционируют деньги. В этом нет ничего удивительного. Всю свою жизнь они изучали и преподавали политэкономию социализма. Но такая наука просто не существует!

Директор-распорядитель Международного валютного фонда Мишель Камдессю по-своему реагировал на планы правительства Примакова: «Предоставление России кредитов сейчас не только невозможно, но и вредно. Лучшее, что мы сейчас можем сделать для России, — это помочь правительству понять, что они сами должны делать в условиях рыночной экономики».