Александр Масалов - Великие алхимики [В поисках Философского Камня]

В начале XVII века корабль, на котором плыл Хауфен, потерпел крушение близ берегов Шотландии [65] Вероятно, речь идет об острове Мола. .

Тело лоцмана выбросило на берег.

Некий мужчина — невысокий, склонный к полноте, с узкой французской бородкой, лет сорока от роду — нашел жертву кораблекрушения, принес к себе в дом…

В общем, спас жизнь.

Спаситель представился как Александр Сетон (латинизированный вариант его фамилии — Сетониус).

Дом был небольшой.

Обстановка — скромная, почти монастырская.

Сетон жил в нем один и, как показалось голландцу, сторонился людей.

За время, понадобившееся на то, чтобы окрепнуть, лоцман не понял, чем Сетон зарабатывает себе на хлеб насущный и в чем причина его нелюдимости.

Тем более, что очень быстро между пострадавшим и спасителем возникли товарищеские отношения.

Когда лоцман оправился настолько, что решил вернуться на родину, он пригласил товарища навестить его, когда он будет в Голландии.

Сетон ответил, что скоро собирается побывать в Европе…

В 1602 году он приехал в Голландию и заехал в Энкхузен — родной город лоцмана.

И не один, а со слугой по фамилии Гамильтон.

Сетон остановился в доме Хауфена.

Как-то вечером, перед отъездом в Германию, решил удивить Хауфена и совершил проекцию.

Ошеломленный лоцман рассказал о случившемся городскому врачу, ван дер Линдену.

Доктор, разумеется, не поверил.

Попросил осуществить трансмутацию в его присутствии.

Второй опыт тоже закончился полной удачей.

Из алхимического золота был отлит слиток.

На слитке выгравирована надпись «Трансмутация была совершена 13 марта 1602 года, в четыре часа пополудни».

Этот раритет ван дер Линден показывал многие годы знакомым и коллегам, которые сомневались в существовании трансмутации.

После смерти доктора слиток достался наследникам.

Они тоже охотно демонстрировали уникальную вещь.

Последним установленным владельцем слитка был Иоганн Антоний ван дер Линден — внук городского врача.

Именно он показал его Георгу Морхофу, известному медику и автору трудов по алхимии.

Дальнейшая судьба слитка неизвестна…

В Германию Сетон приехал из Швейцарии летом 1602 года.

По иронии судьбы его попутчиком был Вольфганг Динхейм, фрейбургский профессор, известный своим скептическим отношением к алхимии.

Они познакомились в Цюрихе.

В складчину купили лодку и поплыли в Базель.

Много, разумеется, разговаривали.

На профессора Сетон произвел хорошее впечатление.

Умный, явно хорошо образован, в науках разбирается…

Единственное «но»: спутник защищал алхимиков, уверяя, будто трансмутация — это не миф.

Когда прибыли в этот город, Сетон пообещал доказать правоту алхимиков.

Они зашли к доктору Якобу Цвингеру, базельскому профессору, человеку с безукоризненной научной репутацией, а оттуда отправились к одному знакомому, работающему на золотом руднике, — у него была плавильная печь.

Доктор Цвингер, узнав о предстоящем опыте, взял пару свинцовых пластин из домашней лаборатории.

Серу — самую обычную — купили по дороге.

Во время опыта Сетон ни к чему не прикасался, профессор и доктор лишь выполняли его указания.

Бросили в тигель свинец и серу и помешивали железными палочками.

Когда содержимое тигля расплавилось, Сетон вручил что-то, завернутое в бумажку, и сказал, что это надо бросить в расплав.

Ученые развернули бумажку.

Там лежало немного тяжелого порошка.

Цвет — лимонно-желтый.

Бумажку с содержимым бросили в тигель.

Минут через пятнадцать Сетон распорядился потушить огонь.

Печь залили водой, открыли тигель…

Свинца там больше не было.

Только золото.

Из благородного металла отлили небольшой слиток.

Когда остыл, отнесли к ювелиру.

Ювелир подтвердил, что это первоклассное золото, намного лучше венгерского или аравийского…

Сетон разрубил слиток и подарил по куску каждому из присутствовавших.

Перед отъездом из Базеля в Страсбург Сетон совершил еще одну трансмутацию.

На этот раз — в доме ювелира Андреаса Блетца.

И тоже раздарил полученное золото.

Это, если можно так сказать, было характерно для Сетона: продемонстрировав трансмутацию, оставить еще и вещественное доказательство того, что считалось невозможным…

Зато в Страсбурге его ждала неудача.

Приезжему срочно понадобилась плавильная печь и кое-какое лабораторное оборудование.

Все это согласился предоставить на время аптекарь Густенхофер.

В знак благодарности Сетон подарил ему немного порошка проекции и объяснил, как им надо пользоваться.

Первое, что сделал аптекарь, было вполне логично: проверил снадобье, самостоятельно осуществив трансмутацию.

Затем, не помня себя от восторга, собрал родственников и друзей, чтобы поразить их воображение.

Цели своей он добился, но стал при этом хвастать, будто Камень — результат его многолетних трудов.

И что он теперь адепт, посвященный в тайну Великого Деяния…

По городу пошли слухи.

Да такие упорные, что буквально на следующий день городской совет Страсбурга направил к нему делегацию из трех человек.

Зарвавшийся аптекарь охотно подтвердил слухи, выдал каждому пришедшему по щепотке порошка и объяснил, как им надо пользоваться…

Надо ли говорить, что даже чиновники, не сведущие в науках, благополучно осуществили трансмутацию и через пару часов держали в руках золотые слитки?

Это лишь прибавило славы Густенхоферу.

И проблем.

Слухи докатились до Праги, и император Рудольф направил в Страсбург группу особо доверенных людей.

Густенхофер и пикнуть не успел, как его вытащили из дома, посадили в карету…

Император Рудольф потребовал, чтобы аптекарь открыл ему тайну Великого Деяния.

А когда получил отказ, то дал приказ пытать…

В конце концов Густенхофер во всем сознался.

Он рассказал, что порошок проекции ему подарил один адепт, и отдал все, что у него осталось от дара Сетона.

Рудольф самолично осуществил трансмутацию и потребовал, чтобы аптекарь сделал еще…

Слова Густенхофера о том, что он не умеет, воспринял лишь как очередную уловку.

Приказал отправить пленника в пражскую крепость и держать до тех пор, пока не откроет тайну.

Никакой тайны Густенхофер, разумеется, не знал.

Так и умер в темнице.

Узнав, что аптекаря посадили, Сетон понял, что то же самое может случиться и с ним.

Наверняка император пустит ищеек по следу и будет с особым пристрастием слушать донесения осведомителей…

Шотландец не прервал поездку по Европе — он продолжал обращать в алхимию неверующих, публично совершая трансмутацию [66] Отвечая на вопросы, он говорил, что охотно покажет трансмутацию любому скептику. Если попросят сделать много золота, то изготовит много — на 50–60 тысяч дукатов. Но он никогда не откроет тайну Великого Деяния. Дескать, ему запрещено… Не знаю, насколько точна цитата о запрете. Может, Сетон имел в виду Высшие силы… Но не исключено, что он лишь подмастерье, отправившийся в просветительский тур, и запрет наложил его учитель, адепт, изготовивший Камень. В таком случае, Сетон не адепт, а опытный суфлер… .