Ольга Ковалик - Галина Уланова

Татьяна хотела писать большую книгу о балерине, и все коллеги говорили: «Мы послали Татьяну в командировку к Улановой». Как-то, уехав с Большим театром, Галина Сергеевна оставила Татьяну у себя в квартире. Так всё и началось. Вскоре Агафонова поменяла свою однокомнатную и мамину двухкомнатную квартиры на жилплощадь на Котельнической, чтобы быть ближе к Улановой. Мать Агафоновой Татьяна Николаевна ревновала ее к Галине Сергеевне, но никогда не показывала этого.

Похоронив мать в 1984 году, Агафонова настояла на обмене своей и улановской квартир на помещение большей площади. Так они оказались в четырехкомнатной квартире 185 — «съезд» состоялся в конце 1986 года. Сразу после этого стало известно о смерти Эвелины Курнанд. А 3 января Юрий Григорович уже на имя Агафоновой прислал поздравление: «Дорогая Таня, примите от меня самые лучшие пожелания в Новом году в новой квартире, новых радостей Вам, счастья, но по-старому оберегайте нашу музу русского балета».

Действительно, оберегала. При Татьяне дом ожил: праздники, приемы гостей. Когда ее подруга Инна Руденко процитировала Улановой пушкинскую строку: «На свете счастья нет, но есть покой и воля», та ответила, глядя на Татьяну: «Ну, покоя у меня уже не будет».

Галина Сергеевна говорила, что Татьяна была первая, кто с ней общался не как с великой балериной. Это ее привлекало.

Агафонова постоянно восхищалась Улановой, но не умела держать язык за зубами. Промучившись «тайной» пару дней, не выдерживала и звонила подругам: «Что мне сказала Уланова!»

Галину Сергеевну иногда раздражала размашистость Татьяны. Конфликты время от времени выходили наружу, и Агафонова могла сказать: «Я к ее ногам жизнь бросила, а она меня не ценит».

Однако Галина Сергеевна ее ценила: «С Таней в мой дом вошла жизнь». Агафонова добилась для нее пайка (правда, не успела добиться дачи); благодаря ее хлопотам Уланова получила вторую звезду Героя, стала сценаристом фильма о балерине.

Этот двухсерийный фильм под названием «Мир Улановой» вышел в творческом объединении «Экран» в 1981 году. Режиссеры Алексей Симонов и Владимир Васильев изрядно намучились. Первый вариант картины назывался «Осень балерины». Однако Татьяна устроила настоящий разнос: осень может быть у патриарха, но не у вечно молодой и женственной богини балета.

Свое письмо Симонову она закончила словами:

«Не имея чести быть знакомой с Вами и с Вашими предыдущими работами, отнюдь не умаляя Ваших достоинств, могу предположить, что «Осень…» может стать началом, серединой или концом первого в истории психологического фильма, изучающего мир одной из самых значительных личностей XX века. Фильм, кстати, мы обязаны оставить не музыкальной редакции «Экрана», а потомкам, нашей стране, миру. Галине Сергеевне за семьдесят, медлить дальше преступление!

Я предлагаю Вам и Владимиру Васильеву всю свою неслабую жизнь, волю, мозг, сердце для борьбы — если Вы умеете бороться и если это потребуется — за все вышесказанное, за последний, как просила Вам передать Галина Сергеевна, прижизненный фильм о ней».

С Татьяной Уланова стала ездить по миру. Сохранились любопытный блокнот Агафоновой с записями о поездке в Латинскую Америку в 1983 году и перечень того, что было в чемодане Улановой, включая французскую косметику, вечерние платья «лучших французских фирм, единичные экземпляры» и прочие вещи исключительно от «Кристиан Диор». И в конце: «Мои дела!! На 5-ый день — уколы (если сильно — по 2 ампулы)».

Татьяна Владимировна умерла от рака в 1994 году. Перед смертью она написала:

«Любимая Галина Сергеевна!

Прошедший год жизни очень был трагическим. Я уйду из жизни…

23 года я собирала творческие Ваши вещи, я музей сделала из Вашей квартиры. Во имя меня — должно быть Ваше завещание. В завещании написать лица, которые должны со временем владеть квартирой (Владимир Васильев, Валерий Левенталь, Борис Львов-Анохин, Елена Брускова, Татьяна Касаткина). Драгоценности продать. На них платить музейным работникам, платить за квартиру. Люди организуют музей (в квартире Г. С. Улановой) «Русский балет XX века». Именно здесь должны храниться архив, библиотека, вещи, картины, видеофильмы и т. п., связанные с русским и мировым балетом, связанные с именем Г. С. Улановой.

Любящая Ваша Таня…»

Уланова с какой-то отрешенной деловитостью охорашивала Татьяну в гробу. В этом чувствовалось отчаяние. Вновь личная жизнь дала сбой, обманула, предала. Она говорила подругам умершей: «Вы же знаете, что я не сумасшедшая, но я каждый день разговариваю с Таней. Что она сделала? Зачем ушла?»

Старость Улановой была печальной — нет, не от одиночества, не от болезней. Она много ездила, ею интересовалась пресса, к ней нежно относились ученицы и подруги Татьяны Владимировны. Если Галина Сергеевна получала приглашение на какое-нибудь мероприятие, то тщательно готовилась к появлению на публике.

Ее тревожило оскудение окружающей жизни. Вдруг образовался некий усредненный класс уцененных людей. Когда в 1995 году Уланова получала театральную премию «Золотая маска», ее зашикали, и, не договорив, она ушла со сцены. Она поняла, что стала «явлением из ряда вон уходящим», и захотела от всего освободиться:

«В моем возрасте уже не приобретать надо, а отдавать… Я хочу уйти из жизни, не оставляя после себя ничего лишнего. У меня никогда не было собственной дачи, ничего лишнего. Зачем? За всё это надо брать на себя ответственность, содержать и быть обязанным — водопроводчику, монтеру. Занимать голову этим, а не своей профессией? Я хочу уйти из жизни на ногах. Уйти достойно. Я хочу уйти, чтобы было всё чисто… Чтобы ничего не было, кроме четырех стен».

Художник Валерий Косоруков, много писавший с натуры за кулисами Большого театра, рассказывал автору этих строк, как после спектакля помогал надеть пальто Улановой: «И вдруг я определенно почувствовал, что пальто есть, а Галины Сергеевны нет. Она была бесплотна той бесплотностью, которую запечатлел Валентин Серов на своем плакате с Анной Павловой».

Уланова упокоилась в 11 часов 21 марта 1998 года после второго инсульта. Когда во время панихиды в Большом театре у гроба выстроились Семенова, Лепешинская, Стручкова и Головкина, Марина Тимофеевна тихо сказала с горькой иронией: «Ну, девчонки, кто следующий?» И пережила всех.

Ровно через три месяца, в ночь на 21 июня над Москвой пронесся неслыханный ураган. С собора Новодевичьего монастыря были сорваны кресты, а на его кладбище даже вскрылись некоторые могилы. Место погребения Галины Сергеевны стихия не тронула.

Юрий Слонимский писал балерине 24 декабря 1965 года:

«Дорогая Галина Сергеевна!

Примите… мои поздравления и добрые пожелания в связи с наступающим Новым годом.