Сергей Власов - Константин Великий

Как может всего одна буковка, возмущался Константин, расколоть Империю!

Но у Церкви был свой взгляд на проблему. Ведь если Христос не был истинным Богом, то вся структура христианского учения давала трещину. А если по этому вопросу допустить свободу мнений, то хаос множества верований может разрушить единство и — главное — авторитет Церкви.

Константин, только что завершивший бесчисленные войны со своими противниками, жаждал покоя и мира в своей, теперь ему лишь принадлежавшей державе. И он очень хотел, чтобы Церковь помогла ему сохранить мир в государстве. Но как это сделать, если сами священники становятся главными зачинщиками споров?

Константин решил положить конец этим спорам.

В 325 году, по совету того же Осия, он решил собрать Вселенский собор высших церковных иерархов Империи. Собор начался в Никее, пригороде Никомидии, 20 мая и завершился 25 августа. Он положил начало отсчету Вселенских соборов.

Кстати, не мешает напомнить, что главное отличие действительного Вселенского собора той эпохи от всех прочих состоит в том, что постановления Вселенского собора принимались с одобрения императора и входили в число государственных законоположений. Эта многовековая традиция была заложена Константином в 325 году.

В работе Никейского собора участвовало более трехсот глав христианской Церкви из Греции, Египта, Сирии, Малой Азии, Ассирии и Запада Империи. Эпохальным его итогом было принятие Символа Веры, и здесь инициатива, по свидетельству летописцев, тоже принадлежала Константину.

Историк так описывает открытие Никейского собора:

«Когда епископы собрались в назначенное для заседаний место, и каждый занял определенное ему сиденье, тогда вошел император, одетый в золотые одежды, украшенные драгоценными камнями. Все встали и сели тогда, когда он занял свое место. Находившийся по правую от него сторону епископ встал и произнес краткое приветствие. Император затем отвечал в следующих выражениях:

— Я горячо желал видеть вас собравшимися. Ныне мое желание исполнилось, и я благодарю высочайшее существо, Бога, который, излив на меня другие бесчисленные благоденствия, не лишил меня и этой милости — соединить вас всех и быть свидетелем согласия ваших чувств. Внутренние раздоры Церкви для меня страшнее и тягостнее всякой войны, они доставляют мне больше горя, чем все другое. После того как Бог по Своей милости дал мне победу над врагами, я вознамерился наслаждаться общением с теми, кому Бог даровал через меня свободу. Узнав же о разделении между вами, я понял, что этим нельзя пренебрегать, и поэтому решился немедленно созвать вас, чтобы положить конец злу. Итак, приглашаю вас, любезные служители Божии, пресечь все разногласия и покрыть миром ваши споры. Этим вы угодите Богу и сделаете приятное мне, вашему брату на службе Божией.

После этого собор приступил к своим занятиям по тем вопросам, на которые было указано в речи Константина».

Никея — прелестный городок в ста милях от Константинополя, на берегу живописного озера, — воплощение рая на земле. Константин надеялся, что спокойствие и красота этого места подействуют умиротворяюще на участников собора. Но он ошибся. С каждым днем дискуссия принимала все более жесткий характер.

Чтобы лучше понять расстановку сил на Никейском соборе, мы можем сравнить его с современным парламентом. Православные епископы с Александром во главе составляли правую партию, Арий и его сторонники — левую. Евсевий Кесарийский и его единомышленники были центристами.

Повторим: главный предмет разногласий был скрыт в учении о Сыне Божием. Происходит ли Он из существа Божия и имеет ли одну природу с Богом Отцом (точка зрения «правых») или же Сын, имея начало своего бытия и являясь творением Отца, не единосущен Отцу, а лишь — подобосущен Ему (точка зрения «левых»).

Как видим, это был чисто философский спор. Но он, как ни странно, уже тогда, в IV веке, обозначил суть разногласий между православным и неправославным направлениями христианства. Эти противоречия привели в конце концов к расколу всемирной религии. Константин пытался предотвратить этот раскол в самом зародыше.

Если Христос, учит православие, сошедший на землю и вочеловечившийся, — это Бог, то для рода людского в этом есть очень большое утешение — ведь Бог тем самым указал человеку бесконечную цель самоусовершенствования и стремления к совершеннейшему.

В то время как арианство, признававшее в Христе лишь существо, сотворенное Богом, не имеет в своей основе этих возвышающих человеческий дух элементов.

Сторонники Ария, отрицавшего единую божественную природу Бога Отца и Бога Сына, сначала были в меньшинстве. Но Арий, выступавший на Никейском соборе неоднократно, сумел привлечь на свою сторону около двадцати епископов. Таким образом, его красноречие сократило численность партии православных, и обе стороны теперь количественно сравнялись. Их споры стали еще ожесточеннее.

Ежедневно секретари приносили Константину жалобы священников друг на друга. Когда их набралась целая корзина, он не выдержал и устроил святым отцам показательную сцену.

Утром Константин вошел в общую залу дворца во всем блеске своих дорогих одежд. За ним шли два черных раба и несли большую корзину со свитками и вощеными табличками. Это были жалобы.

Константин подал знак, и в зал внесли жаровню с горящими углями.

— На соборе, который посвящен примирению нашей Церкви, — начал Константин суровым голосом, — не должно быть места осуждению друг друга. А в этих посланиях каждый обвиняет другого в ереси, в пособничестве врагу. Я приказал не показывать мне больше этих жалоб, потому что они возмущают меня. Разве не вы первые призваны следовать Христу? И разве не Он учил нас прощать заблуждающегося брата, если мы сами надеемся на прощение? Так и я прощаю всех, кто прислал мне эти унизительные документы. И требую, чтобы вы простили друг друга. Пусть ваши раздоры сгорят в этом огне.

И он бросил первые свитки в жаровню, а секретарь стал бросать в огонь остальные.

Нельзя сказать, что его жест круто изменил ход собора. Но после него что-то сдвинулось в сознании священников. Константин на этом не остановился, он потребовал, чтобы на соборе был выработан некий итоговый документ, который бы стал Символом Веры для всех христиан.

— Для тысяч простых людей, и для меня тоже, совершенно неважно, — говорил Константин, — «единосущен» ли Христос Богу Отцу или «подобосущен» Ему.

Но переубедить спорящих было возможно только одним способом — приняв мнение одной из сторон. И Константин сделал выбор. Он принял сторону Александра. Таким образом, Первый Вселенский собор узаконил термин «ЕДИНОСУЩНЫЙ», и заслуга Константина в этом огромна. Если бы не его решительность, этот спор мог бы продолжаться до сегодняшнего дня.