Сергей Власов - Константин Великий

«Теперь я вижу собственными глазами этот знаменитый город, о котором часто слышал с недоверием. Я восхитился и самим положением города, и грандиозными его стенами, и караванами кораблей, и множеством народа из различных племен, живущих мирно… И я произнес: без сомнения, император — это земной бог, и кто осмелится поднять на него руку, сам будет виновен в пролитии собственной крови».

Восемь веков спустя его восхищение разделят крестоносцы, пришедшие захватить сказочную, единственную, самую яркую столицу мира. Описывая ее, их предводитель Виллегардуэн говорит:

«Кто не видел собственными глазами, не поверит, будто может существовать на свете столь богатый город — верховный над всеми остальными. Не может не затрепетать сердце человека, увидавшего высокие опоясавшие его со всех сторон стены, мощные башни, богатые дворцы и великолепные церкви… Во всем свете не сыщется зрелищ, подобных его празднествам на ипподроме. Жители византийской столицы, подобно каким-то принцам, ходят в роскошных шелковых одеждах, тканных золотом и осыпанных жемчугом…»

По одному меткому выражению, Константинополь был Парижем Средних веков. И туда стремились паломники со всего света. Весь мир грезил о нем. Венецианские банкиры мечтали о выгодных сделках, которые можно совершить на Босфоре. Скандинавские викинги и воины Армении приходили сюда, чтобы служить в императорской гвардии и составить здесь себе состояние. В Константинопольском университете вокруг знаменитых учителей толпились ученики со всей Европы.

Город на Босфоре, Константинополь, несомненно, был самым великолепным и самым блистательным центром во всем христианском мире. Известный историк культуры В. Н. Лазарев говорит по этому поводу: «О Константинополе мечтали среди холодных туманов Норвегии, на берегах русских рек, в крепких замках Запада…»

Очень скоро многие столицы Запада и Востока стали копировать город, созданный Константином. При дворах стали вводить такие же пышные византийские костюмы, титулы, сложный церемониал императорского дворца. Архитекторы Европы подражали стилю византийских храмов, дворцов и галерей. Модельеры заимствовали у византийцев покрой платьев, художники — сюжеты своих мозаик и фресок…

Со времени Константина слово «Византия» перестало служить только выражением реального географического понятия. Оно стало обозначать и систему ценностей (культурных, государственных, церковных, политических), носителем которых отныне была Византийская империя.

Хотя надо заметить, что несколько веков кряду это наименование, Византия, вызывало у многих сомнения и возражения. Даже сами ее обитатели называли себя не византийцами, а ромеями. Свою же Империю звали Ромейской.

И еще одно попутное замечание. У русских термин «византийский» не одно столетие был связан с такими весьма несимпатичными чертами человеческого характера, как коварство, хитрость, лицемерие, самомнение и тщеславие. С другой стороны, самое восторженное, коленопреклоненное отношение сложилось у наших предков к таким понятиям, как византийская культура, византийская образованность.

Византия породила византинизм — исторический принцип, на основе которого веками складывалась жизнь значительной части человечества. Византинизм разделил Европу на две половины — православную и католическую (здесь скрыты не только религиозные различия, но и политические и этнографические).

Византия и византинизм взрастили две вековые ценности русского народа — самодержавие и Православную Церковь.

Византия в лучшем своем проявлении — это «симфония». Единое по своим традициям и устоям государство и одновременно устойчивое христианское сообщество — вот основы византийского менталитета.

Население Империи было многолико и включало десятки народностей: греки, арабы, евреи, армяне, сирийцы, копты, готы, сарматы, аланы, славяне… Что могло их объединить? Вместо общенационального патриотизма у них была общая вера — христианство. Оно и соединило в одно целое столь разные народы и народности. Оно и было основой византинизма.

Ярким примером может быть Сирия, одна из частей Византии. Когда арабское завоевание оторвало ее от Империи, христианство и греческий язык весьма быстро стали исчезать из обихода. Тем не менее православное население Сирии в течение многих веков не утратило ни чувства духовного, религиозного родства с Византией, ни постоянного тяготения к Империи, воплощавшей идею мирового православного царства и хранительницы высшей земной культуры. Неизменный экономический и художественный обмен продолжал сплачивать Сирию с остальным византийским миром — величайшей космополитической монархией всех времен и народов.

После падения Римской империи Византия осталась единственной хранительницей идеи всемирной монархии — одной из составляющих византинизма. Очень скоро византинизм дошел до Киева и Москвы. И Русь с легким сердцем, с восторгом восприняла высшую основу своего устройства — императорское достоинство.

Об огромном влиянии Византии на Русь говорилось немало (достаточно сказать, что государственный герб, двуглавого орла, Русь переняла у Византии). Но здесь еще раз упомянуть об этом влиянии весьма уместно, потому как у истоков великой Империи стоял наш герой, император Константин Великий. И деяния его, совершенные в далеком от нас IV веке, простираются и до нашего времени.

Византия просветила наших предков, как, впрочем, и другие славянские народы, светом новой веры, дала им богослужебный язык и письменность. Византийское пристрастие к яркости и красочности передалось и русской традиции иконописи. Византийская любовь к плавному ритму слов предвосхитила тягу русского народа к поэзии церковных песнопений. Византийская религиозная одержимость предшествовала подвигам русских монахов и чудотворцев…

Под влиянием Византии сложилось государственное устройство многих славянских стран, развились их литература и искусство. От Византии к нам перешли знаки верховной государственной власти: держава, скипетр, бармы — драгоценные оплечья, надеваемые во время коронации.

Один болгарский князь говорил, обращаясь к византийцам: «От вас на все страны добрый закон исходит».

Византинизм вобрал в себя тысячелетнюю культурную работу богатейших и просвещеннейших стран Древнего мира. Самая великая идея Византии, унаследованная от предшествующих монархий, — это идея религиозно-обоснованного «мирового царства» и «царственного града».

Тот пастырь, которого в конце III века Константин увидел впервые в полуразрушенной церкви на берегу Евфрата, помогает понять сверхидею самодержавной Византии. Византия — это самая яркая во всей истории нашей планеты иллюстрация того, что подлинная общечеловеческая культура не нуждается в существовании национальных государств.