Аркадий Гордин - Пушкин в Михайловском

Есть в черновиках четвёртой главы «Онегина» и сатирическая строфа, посвящённая псковским барышням:

Отсутствием «тонкой вежливости знати» отличались даже первые дамы города. А. П. Керн записала в «Журнале для отдохновения»: «Мы только что вернулись. Вечер у губернатора был довольно приятный. Танцев не было, пили чай… Надобно вам сказать, что губернаторша очень собою хороша, только в ней совсем нет светской учтивости…» В том же «Журнале» А. П. Керн содержится выразительная характеристика другой представительницы псковского «общества». В нескольких строках здесь обрисованы те черты пошлого самодовольства, лицемерия и духовного ничтожества, которые столь пышно расцветали в среде провинциального дворянства и которые так беспощадно клеймила русская литература, начиная с Пушкина. «Сейчас была у меня гостья пренесносная,— пишет Керн,— сидела очень долго и рассказывала прескучную историю, в которую она несчастливо замешана с католическим ксендзом, насчёт неблагочиния, сделанного в церкви; натурально, что она себя оправдывала; не меньше того меня удивило, что она ни мало не кажется этим огорчена и шутит, что её имя будет известно государю» [194] Там же, с. 175, 219. .

Находясь в Пскове, Пушкин не мог не посетить дома генерала Набокова, командира расквартированной в это время здесь 3-й пехотной дивизии. Иван Александрович Набоков, заслуженный генерал, отличившийся в Отечественной войне 1812 года, был женат на сестре И. И. Пущина — Екатерине Ивановне. Пущин бывал у сестры в Пскове. В январе 1825 года от неё он отправился в Михайловское.

У Набоковых собирался узкий круг сослуживцев генерала и кое-кто из штатских. Среди последних бывал архиепископ Евгений (Андрей Евфимиевич) Казанцев, с которым Пушкин познакомился незадолго перед тем, во время большой святогорской ярмарки. П. И. Бартенев записал рассказ очевидца: «Когда Евгений был архиепископом Псковским и посетил Святогорский монастырь, к нему внезапно явился с ярмарки (в 1825 году это было 29 мая) Пушкин в одежде русского мужика, чем очень удивил преосвященного» [195] Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым в 1851—1860 годах, с. 53. .

По-видимому, по приглашению отца Евгения поэт посетил его в Снетогорском монастыре, служившем архиепископской резиденцией.

Снетогорский монастырь находился в трёх верстах от города. Об этой древней обители Пушкин слышал и раньше, читал упоминания о ней в летописях. Она была одной из достопримечательностей Пскова как по своей многовековой истории (основана в XIII веке), так и по красоте местоположения. Те из псковичей, кто интересовался историей края, памятниками старины, были непременными её посетителями.

А. П. Керн так описала поездку на Снетую гору в своём «Журнале»: «Мы с П. Керном совершили прелестную поездку в карете до дома архиерея. Дом этот расположен в трёх верстах отсюда, на высокой горе, у подножья которой течёт красивая река Великая. Мы вышли из кареты, отыскали едва заметную узкую тропинку, спустились по ней к реке и там гуляли по большим камням, любуясь прекрасными видами, расстилавшимися перед нами со всех сторон» [196] Керн А. П. Дневник для отдохновения.— В кн.: Керн А. П. Воспоминания, дневники, переписка, с. 165. П. Керн — племянник Е. Ф. Керна, первого мужа Анны Петровны, .

Пять лет спустя этими прекрасными видами, открывающимися с берега Великой, любовался Пушкин. И совершенная архитектура, и замечательные фрески Рождественского собора начала XIV века и другие удивительные творения мастеров — строителей и художников — русского средневековья не могли оставить его равнодушным.

Евгений Казанцев был человеком образованным, владел несколькими языками, имел степень бакалавра, читал курс философии в Петербургской духовной семинарии. Его обширная библиотека состояла не только из богословских, но и различных по содержанию светских книг, вплоть до новейших произведений европейских и русских писателей. Он интересовался историей и хорошо знал край, где довелось ему исполнять свои обязанности. Регулярно объезжая епархию, знакомился с псковской стариной. По свидетельству его биографа, Казанцев отличался весёлым нравом, общительностью и гостеприимством. Монашество принял весьма неохотно, после долгих увещеваний. Судя по дневниковым записям и письмам к разным лицам, архиепископ свободно владел словом. Выше приведено его описание Пскова.

Вот как рассказывал он о своей жизни на новом месте вскоре по приезде в Псков: «Дома архиерейского в городе нет, а есть при соборе только флигеля, отданные для жительства соборянам. Дом сгорел за 30 лет (1788) и не построен в городе по всегдашнему ли жительству моих предшественников в С.-Петербурге или по усмотрению больших выгод за городом, а обращён в архиепископский дом Снетогорский монастырь, находящийся на прекрасном месте на реке Великой; но недалеко ездить в город и из загородного — не более трёх вёрст. Монастырь и дом стоят на горе, а место не только между монастырём и городом, но и вокруг всего Пскова ровное. Смотря с горы, не видно границ во все стороны. Дом обстроен со всеми выгодами — и скота, и хлеба, и покосов, и рыбных ловель по реке и в озере довольно, есть и небогатая мельница на реке, только саду нет…»

Евгений Казанцев «баловался» и стихами. Прощаясь с Псковом осенью 1825 года, он сочинил стихотворное послание и музыку к нему:

Отъезд архиепископа из Пскова в «ужасные Сибирские края» был для всех неожиданным и загадочным. Таково было его собственное желание. 24 июля 1825 года он подал прошение о переводе и 30 сентября Александр I в Таганроге подписал указ: «Евгения, архиепископа Псковского, согласно собственному его желанию, перевести в Тобольскую епархию».

Что побудило его просить о переводе из Пскова, где, как мы видели, у него были такие благоприятные условия жизни, где он завоевал уважение и дружеское расположение многих весьма достойных сограждан (среди которых были и Набоковы)? Сам Казанцев, по словам его биографа, «какая тому была причина, ни в письме не объяснил и никому не открыл». Можно только предполагать, что это было желание любознательного и не старого ещё человека познакомиться с мало изученным и интересовавшим многих мыслящих русских людей краем, найти для приложения своих сил дело реальное и полезное, как-то облегчить участь людей, крайне нуждающихся в помощи.