Виктор Наумов - Царевна Софья

За причастность Софьи-Сусанны к стрелецкому мятежу Петр придумал для нее изощренное наказание. Австрийский дипломат Иоганн Корб сообщает, что 28 октября «неподалеку от Новодевичьего монастыря было воздвигнуто тридцать виселиц, в виде квадрата, на которых повешены были двести тридцать стрельцов, достойных более жестокого возмездия». «Три зачинщика гибельной смуты, которые, подав челобитные Софье, приглашали ее к управлению государством, были повешены у стен названного монастыря у самого окна Софьиной кельи», причем один из них «держал бумагу, сложенную наподобие челобитной и привязанную к его мертвым рукам». «Вероятно, — полагает австриец, — это было сделано для того, чтобы сознание прошлого терзало Софью постоянными угрызениями».

Корб описывает ужасающее зрелище как очевидец, поскольку в конце ноября сам вместе с австрийским послом Гвариентом и дворянами посольской свиты ездил посмотреть на казненных.

В расправе с участниками восстания Петр проявил немыслимую, дикую жестокость. В октябре были приговорены к смерти почти 800 стрельцов, в феврале следующего года казнили более 350 человек. Государь лично отрубал головы осужденным и заставлял делать то же своих приближенных. Особым усердием отличался Александр Меншиков. Петр помиловал только тех мятежников, которые не достигли двадцатилетнего возраста. Однако и они не избежали жестоких телесных наказаний: их до полусмерти выпороли кнутом, отрезали уши и носы, а потом отправили в ссылку в Сибирь.

Охрана инокини Сусанны была усилена. В октябре 1698 года Петр в письме князю Федору Юрьевичу Ромодановскому дал, со свойственной ему чудовищной орфографией, указания по ужесточению содержания мнимой соперницы:

«Сестрам кроме Светлой недели и праздника Богородицына, который в ыюле живет, не ездить в монастырь в ыныя дни кроме болезни. С здаровьем посылать Степана Нарбекова, или сына ево, или Матюшкиных, а иных, и баб, и девок не посылать; а о пераезде брать писмо у кнезь Федора Юрьевича. А в празники быф, не оставатца; а естли останетца, да другова празника не выежать и не пускать. А певчих в монастырь не пускать: а поют и старицы хорошо, лишь бы вера была; а не так, что в церкви поют: спаси от бет, а в паперти денги на убиство дают. А царевне Татьяне Михайловне побить челом, чтоб в монастырь не изволила ходить, кроме Светлова Воскресения да на празник июля 28 д[ня], или занемощует». {476} 476 Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 1. № 254. С. 268–269.

Из этого письма видно, что Петр продолжал опасаться интриг тетки и сестер. Особенно примечателен приказ государя не пускать в монастырь певчих. Похоже, он в самом деле был уверен, что Софья в свое время подбирала себе любовников из этой категории церковнослужителей.

В исторических легендах отразились постоянные подозрения Петра в отношении сестры, которая даже под бдительным присмотром за высокими стенами и прочными воротами монастыря пугала его несгибаемой силой воли. Рассказывали, что однажды царь, находясь на пирушке в усадьбе одного из своих приближенных неподалеку от Новодевичьего монастыря, вдруг услышал среди ночи колокольный звон. Это навело его на мысль, что Софья вновь пытается осуществить какие-то опасные замыслы. Петр немедленно покинул компанию собутыльников и поспешил в монастырь, чтобы узнать причину ночной тревоги. Однако его страх оказался напрасным — колокола возвестили всего лишь об открывшемся ограблении монастырской ризницы и дали сигнал к преследованию воров.

В реальность этой истории вполне можно поверить с учетом психологических особенностей Петра I, подверженного неконтролируемым колебаниям настроения. Будучи убежденным фаталистом, он обычно демонстрировал несгибаемую силу духа и презрение к опасности. Однако в источниках отражены случаи, когда он вел себя как последний трус. Во всяком случае, приведенный выше эпизод свидетельствует, что великий реформатор всегда видел в старшей сестре серьезную угрозу для своей власти.

Л. Хьюз остроумно заметила: «Очевидно, Петра никогда не покидала мысль, что все монастыри, в особенности женские, были оплотом заговоров и интриг». {477} 477 Хьюз Л . Указ. соч. С. 318. В самом деле, навязчивая подозрительность царя в отношении женских обителей хорошо видна из его указа от 26 мая 1702 года:

«На Москве в девичих монастырех чтоб врата всегда были заперты и были б у тех врат караульщики старые, а не молодые люди безотходно, и мужеска полу никого в монастырь никогда, ни во время святаго пения, отнюдь не пущать; а кому доведетца быть в монастыре и монахинь для какова дела по знакомству или по свойству, и тем монахиням к тем свойственником и знакомцам выходить для свидания ко вратам монастырским с старою и искусною монахинею, с которой повелено будет от игуменьи; и видатца с ними у врат и говорить о всём вслух, а не тайно, при той монахине и при караульщиках». {478} 478 Цит. по: Забелин И. Е . Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы: В 2 ч. М., 1884. Ч. 1. С. 806.

Непримиримое отношение Петра к сестре сохранялось даже спустя десять лет после ее кончины. В сентябре 1714 года ганноверский резидент Фридрих Христиан Вебер повторил в своих записках все обвинения царя против Софьи, которая якобы «изыскивала всяческие способы, дабы избавиться от своего единокровного брата, нынешнего царя». Вебер считает, что «интриги и злоумышления сестры принудили его к изничтожению ее партии… Частые покушения и заговоры, от которых он спасался самым невероятным образом, заставили царя ускорить исполнение своего замысла». {479} 479 Вебер Ф. X . Указ. соч. С. 38–39. В более позднем сочинении, опубликованном в 1722 году, Вебер привел слова Петра о покойной сестре:

— Софья была бы наделена всеми телесными достоинствами и совершенным умом, если бы не ее непомерные амбиции и ненасытное желание царствовать.

Английский путешественник Уильям Кокс также передал в своих записках отзыв Петра о сестре в пересказе «одного знатного русского господина»:

— Как жаль, что она преследовала меня в детстве и что я ни в чем не мог на нее положиться; будь по-иному, когда я уезжал за границу, она могла бы править дома. {480} 480 Цит. по: Хьюз Л . Указ. соч. С. 318, 320.

Вторая часть этой фразы маловероятна, поскольку Петр ни при каких обстоятельствах не согласился бы допустить ненавистную старшую сестру к делам государственного управления. Но в данном случае важно другое: государь демонстрирует абсолютную уверенность в том, что Софья старалась вредить ему с самого раннего возраста.

О последних годах жизни бывшей правительницы России почти ничего не известно. Источники не позволяют составить представление о занятиях инокини Сусанны в монастыре. Вряд ли она, в отличие от сестры-инокини Маргариты (Марфы), находила утешение в физическом труде. Ее невозможно представить подстригающей кусты или носящей кирпичи для монастырского строительства. По всей видимости, Софья по-прежнему ограничивалась духовными занятиями: молитвами, участием в богослужениях, чтением и переписыванием церковных книг.