Владимир Петрухин - Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

Значение кирилло-мефодиевской традиции считается очевидным для создания летописной концепции этногенеза славян. В отношении Руси она, по крайней мере, не очевидна. Давно известен, однако, редко используемый источник, который дает удивительно близкую летописной картину расселения славян и народов Северной Европы. Это еврейский хронограф «Иосиппон», составленный в Италии в 960-е гг.: уже основатель российской иудаики А. Гаркави показал, что в «Таблице народов» этого хронографа названия славянских племен в Иафетовой части — Морава, Харвати, Сорбин, Лучанин, Ляхин и т. д., именуемые Склава, — даны в славянской передаче. Они обитают от границ Болгарии до Венеции и Саксонии, но не на Дунае (Дунай также поименован по-славянски), ибо на Дунае — в полном соответствии с летописной традицией — обитают народы Угр (!) и Булгар. Иосиппон только добавляет к ним (в соответствии уже с исторической реальностью X в.) печенегов.

Наконец, разительным сходством с летописным отличается контекст хронографа, в котором упомянута русь. Окраинные народы Европы Иосиппон знает плохо, и естественно, что он отождествляет их с Мешехом — Мосохом греческого перевода саксов. За Мешехом в библейской «Таблице» упомянут Фирас/Тирас, и Иосиппон отождествляет с этим потомком Иафета народ «Руси». «Саксини и Энглиси живут на Великом море, — продолжает Иосиппон, Руси живут на реке Кива, впадающей в море Гурган». Русь таким образом оказывается одновременно рядом с саксами и англами, живущими на Великом море (Балтийское море считалось заливом океана) и на реке Кива, в имени которой видят название днепровской столицы Руси — Киева. То, что Днепр у Иосиппона впадает в Гурган — Каспийское море, можно списать на отдаленность итальянского книжника от Восточной Европы. Интересно, однако, что в ПВЛ варяги, среди которых упоминается русь, обитают «ко въстоку до предела Симова». И «к западу до земли Агнянски и до Волошьски» (ПВЛ. С. 8; см. также главу II.3). Предел Симов в ПВЛ начинается в Персии, за Каспийским — Хвалисским морем: такое растяжение окраинных народов по хорде круга земного характерно для раннесредневековой космографии.

Но, пожалуй, главным совпадением оказывается упоминание руси рядом с англами: в летописном списке варяжских народов это выглядит особенно странным, но если признать, что летописец следовал авторитетному источнику (как в случае с нарцами), то эта странность найдет объяснение. Соблазнительным было бы предположить, что летописцу был известен перевод Иосиппона, тем более что хронограф был популярен в раннесредневековом мире (есть арабский перевод), а в ПВЛ был действительно включен фрагмент еврейского хронографа, в котором говорится об ангеле, явившемся Александру Македонскому (ПВЛ. С. 121–122). Однако «Таблица народов» Иосиппона все же существенно отличается от летописного списка: в летописи отсутствуют далекие от Дуная саксы, Иосиппон не знает никаких волохов — он упоминает хорошо известных еврейской диаспоре франков, знает народ Даниски — датчан, не известных под своим именем ПВЛ, и т. п.

С большим основанием можно полагать, что Иосиппон использовал некий славянский источник, которому была известна и греческая ономастика: об этом свидетельствуют имена печенегов — Пецинак, Толмац, воспроизводящие греческие формы. Наконец, имя козар в Иосиппоне воспроизводит этникон, характерный для кирилло-мефодиевской традиции — собственно для Жития Константина, Шестоднева Иоанна Экзарха и собственно ПВЛ. Это может означать, что Иосиппон использовал кирилло-мефодиевскую космографическую традицию, сходную с той, что была известна летописцу. Как эта космографическая традиция соотносилась со «Сказанием о прело-жении книг» и с еще одним источником летописи — Хронографом по великому изложению — особая проблема. Как бы то ни было, «двойственное» размещение руси на Варяжском море и в Восточной Европе отражает достаточно раннюю космографическую традицию, предшествующую составлению первых летописных сводов (Петрухин 1995. С. 36–41).

Работа по идентификации руси — обнаружению ее генеалогического места среди варяжских народов и историко-географического — среди народов Восточной Европы была выполнена летописцем достаточно последовательно. То же можно сказать и о славянах, но славяне — летописные словене занимали принципиально иное место в этнографической иерархии летописи. Словене сами были группой народов, подобной летописным варягам, или волхве-волохам, и процесс расселения этих народов из единой прародины — Дуная, где они звались своим общим именем, более всего интересовал летописца в космографической части ПВЛ. Показательно при этом, что в космографической экспозиции — перечне потомков Иафета — словене, в отличие от руси, помещенной рядом с чудью, еще отсутствуют в Восточной Европе, ведь они еще сидят на Дунае.

Заметим, что космографический список народов, перечисляющий «русь, чудь и все языци», явно зависит от другого списка — перечня племен, призывавших варягов в легенде о призвании князей. Легенда помещена уже в собственно летописной части ПВЛ, почти сразу за космографическим введением. В космографическом списке сразу за прибалтийской чудью следуют все финно-угорские «языки», начиная с верхневолжской мери: между чудью и мерей обнаруживается географическая лакуна — там в легенде о призвании обитают новгородские словене и кривичи. Стало быть, на построения летописца, помимо космографических источников, оказывало воздействие княжеское предание о призвании «всей руси» — княжеской дружины во главе с варяжскими князьями чудью, словенами, кривичами и мерей. «От тех варяг», согласно легенде, прозвалось государство, Русская земля, и таков был ответ на первый заглавный вопрос ПВЛ: «откуду есть пошла Русская земля».

Ответу на второй вопрос посвящена, собственно говоря, вся летопись, повествующая об истории Русской земли, но в космографической части этот ответ также обозначен. Уже после описания процессов расселения славян от Дуная в Восточной Европе и легенды о киевских полянах летописец утверждает: «Се бе токмо словенеск язык в Руси: поляне, деревляне, ноугородьци, полочане, дреговичи» и т. д. Обратим внимание на то, что здесь русь не отождествляется с полянами; напротив, летописец частично переходит от этнического к географическому «регистру» — вместо словен и кривичей «в Руси» у него упомянуты новгородцы и полочане. О том, что речь идет уже о государственной этногеографии, ясно из следующей фразы: «А се суть инии языци, иже дань дають Руси: чюдь, меря» и т. д. в соответствии с предыдущим космографическим списком (ПВЛ. С. 10). Ясно, что Русь идентифицирована здесь с государственным объединением славянских «языков» и противопоставлена иным языкам как данникам. Заметим, что этот географический регистр задан летописцу не только Амартолом, перечисляющим страны в своей космографии, но и начальным вопросом «Повести временных лет» о Русской земле: ср. переход «от тех варяг прозвася Русская земля».