Иосиф Колышко - Великий распад. Воспоминания

Отличительная черта всех охранников – бездушие. В моем деле оно проявилось с первого же шага. Почему, например, меня засадили в крепость и в Трубецкой бастион, когда почти всех заподозренных по 108 ст. 653до и после меня сажали в «Кресты»?.. Чего уж нашумела прокуратура с делами Козловского, Коллонтай, Суменсон 654, а крепости ведь они миновали! Между крепостью и всякой иной тюрьмой – разница колоссальная! Режим крепости есть режим смертников. Более 5–6 месяцев его никто безнаказанно не выносит. Убийственное влияние этого режима на мое здоровье было установлено с первых же дней. И, тем не менее, меня, подследственного, подвергли ему более двух месяцев. Когда же, наконец, после героических хлопот меня выбросили в «Кресты», сила сопротивляемости моего организма была уже сломлена. И тогда меня поставили в непосредственную близость к туберкулезным!..

1917 года, мая 27 дня, наполняющий] должность] судебного следователя Петроградского окружного суда по важнейшим делам Гудвилович, в камере своей, в присутствии нижеподписавшихся понятых, через приглашенного в качестве переводчика с немецкого языка Н. Н. Рамминга, предупрежденного о присяге, произвел осмотр и перевод документа на немецком языке, найденного в отобранных по обыску у обвиняемого документах. При этом оказалось: осматриваемый документ писан чернилами, на двух листах белойлинованной бумаги, таким образом, что текст находится только на трех полулистах, обороты же этих полулистов – чисты. Текст этого документа, в переводе на русский язык, следующий:

«Между Германией и Россией с Румынией заключается общее шестинедельное перемирие всех военных сил, со сроком действительности с… (пробел) мая 1917 г. 6 ч. утра до… (пробел) июня 1917 г. 6 ч. утра, с оставлением всех сухопутных войск в том расположении, к котором они находятся в день заключения договора.

Цель этого перемирия – привести к прочному, почетному для обеих сторон миру на следующих основаниях:

1) Существовавшая 1 августа 1914 г. граница России восстанавливается; при этом определенно оговаривается (возможность) исправления границы.

2) Граница нового государства – Польши – определяется Россией, Германией и Австро-Венгрией.

Через имеющее произойти до… (пробел) июня 1917 года голосование жителей мужского пола старше 25 лет государства Польши должно быть установлено, будет ли Польша находиться под верховенством России, или же она будет свободною республикою, либо свободною наследственною монархией.

3) Россия соглашается на отмену капитуляции в Турции, за что Германия обещает свои услуги по урегулированию вопроса о Дарданеллах и Армении.

4) Все частно-правовые отношения жителей России и Германии опять вступают в силу в том виде, в каком они существовали до 1-го августа 1914 года. Если они не могут быть восстановлены, то надо доставить возмещение полноценной натурой; если и это оказывается невозможным, то в спорных случаях сумму денежного вознаграждения за убытки устанавливает Швейцарский союзный суд в Лозанне.

5) Бывший 1.8.14 в силе торговый договор между Германией и Россией продолжается, пока не будет заключен новый торговый договор.

Оба государства не имеют права устанавливать (каких-либо) запретов выселения, вывоза (пошлин на вывозимое) и затруднений транзита.

6) Каждая из обеих воюющих держав сама оплачивает свои военные издержки и военный убыток.

7) Все остальные вопросы будут урегулированы в мирном договоре.

8) Россия и Германия обязуются отстаивать международные ограничения вооружений.

9) Перед тем, как предпринимать меры военного характера (военное положение, мобилизация и т[ому] п[одобное]), обе стороны должны передать спорные вопросы на разрешение третейского суда.

10) По желанию России, Германия готова заключить во всякое время перемирие и с другими воюющими державами, для достижения всеобщего мира».

1917 года, октября 11 дня, судебный следователь Петроградского окружного суда по важнейшим делам В. Гудвилович, в камере своей, допросил нижепоименованного свидетеля, с соблюдением 443 ст. У[става] уголовного] судопроизводства] 656, и допрашиваемый показал:

Павел Николаевич Милюков, 58 л[ет], член Временного совета Российской республики 657, бывший член Государственной думы, православный, не судился, посторонний, живу в Петрограде, по Бассейной ул., 60, кв. 30.

В 1916 году я два раза ездил из России за границу, оба раза – через Стокгольм, в первый раз это было в конце мая или в начале июня, а второй раз – в августе. В один из этих проездов моих через Стокгольм, меня там некто кн[язь] Бебутов познакомил с Иосифом Иосифовичем К[олышко], который раньше был мне известен только как литератор. У меня с К[олышко] была там только одна встреча – в Гранд-Отеле, где мы тогда останавливались. Насколько помню, у меня разговор с К[олышко] касался тогда о предполагаемом им издании в Петрограде газеты, подробностей этого разговора и теперь не помню, во всяком случае, ничего особенного в этом разговоре не было. Знакомство К[олышко] с кн[язем] Бебутовым, который только что перед тем приехал в Стокгольм из Берлина и пребывание в котором наложило на него, как мне показалось, известный отпечаток, натолкнуло меня на мысль, что в данном случае есть какой-то кружок, не чуждый интересов Германии. С другой стороны, частью там же в Стокгольме, частью впоследствии – от одного польского коммерсанта, с которым я случайно познакомился в вагоне (фамилии я его не помню), я узнал, что К[олышко] имеет какую-то связь с неким Малиняком, личность которого была известна в Стокгольме, с одной стороны, как посредника по торговым сделкам с германскими купцами, а с другой стороны – как лица, занимающегося, по-видимому, разведкой. Других данных о деятельности К[олышко] в Стокгольме у меня не имеется, но сказанное мною послужило мне, так сказать, психологическою основою для уверенности в вероятноститех сведений, которые я получил впоследствии. А сведения эти были таковы: незадолго до моего выступления, в начале июня с [его] г[ода], в частном совещании членов Государственной думы, ко мне явилось на квартиру лицо, назвавшее себя служащим в контрразведке (фамилии его, хотя он себя и назвал, я не помню), и сообщил мне об имеющихся в контрразведке данных об участии К[олышко] в агитации, предшествующей удалению меня из Министерства иностранных дел, а также Гучкова – из Министерства военного 658, и о том, что К[олышко] пользовался для этого средствами из германского источника. Так как эти сведения совпадали с темой моего выступления, посвященной деятельности русских идеологов Циммервальда и платных германских агентов, то я спросил разрешения моего посетителя воспользоваться сообщенными им мне данными для предстоящего моего выступления в частном совещании членов Государственной думы и таковое разрешение от него получил.