Илья Левит - В Речи Посполитой

Эта эпоха, до середины XVII века, считается золотым временем и Польши, и тамошних евреев.

Что до польского общества, то можно считать, что чем выше был слой людей, тем благоприятнее было его отношение к евреям (кроме разве что некоторых фанатичных представителей духовенства). Считается также, что с православным духовенством отношения евреев были хуже, чем с католическим. Но в общем и православные люди, включая духовенство, с евреями вели дела. Общественное мнение Речи Посполитой в дни ее расцвета, несмотря на отдельные эксцессы, было настроено по отношению к евреям более или менее благоприятно. Интересным свидетельством этого являются легенды о воцарении древней польской династии Пястов, создателей Польского государства. Согласно легенде, они были избраны по рекомендации (или даже благодаря интриге) заезжего еврейского купца. А Пястов в Польше уважали.

Хорошее отношение к евреям на практике выразилось еще и в том, что в Речи Посполитой им была предоставлена очень широкая автономия. Евреи имели собственные органы управления, признанные польским правительством. Полагают, что началось это стихийно, на больших ярмарках. Ярмарки, конечно, привлекали много евреев, в том числе и из дальних мест. Украинская поговорка утверждает: «Без жида нема ярмарка». Но помимо дел торговых евреи использовали эти встречи, чтобы обсудить дела, касающиеся всех евреев. Со второй половины XVI века происходят уже регулярные конференции еврейских старейшин Польши — ученейших раввинов и богачей. По традиции они собирались в дни ярмарок. В Люблине — весной, в Ярославе (Галиция) — осенью. Главным считался съезд в Люблине — знаменитый Ваад (то есть Совет) четырех земель: Великой Польши (вокруг Познани), Малой Польши (вокруг Кракова), Галиции и Волыни (теперь Украина). Иногда на них бывали делегаты и от других земель, например, из Литвы, но чаще те собирались отдельно.

Ваад решал множество экономических и религиозно-юридических вопросов. Например, распределял между кагалами (крупными общинами) общую сумму налога, которую евреи платили государству, утверждал денежные суммы, предназначенные для посылки в Землю Израильскую, чтобы поддержать тамошние общины, проводил сбор средств при чрезвычайных обстоятельствах (скажем, для выкупа пленных евреев). Особый закон был принят на случай обвинения евреев в ритуальном убийстве. Община, которую обвинили, несла четверть расходов по юридической защите. Три четверти расходов брали на себя остальные евреи Речи Посполитой — дело ведь касалось всех. Решались вопросы и другого рода. Скажем, должны ли христиане-хлопы во владениях крупного арендатора-еврея ходить на панщину (то есть на барщину, на подневольную работу) в субботу? Кстати, решили, что нет. А можно ли во владениях арендатора-еврея крестьянам разводить свиней? И т. д. Между прочим, Ваад настаивал, чтобы евреи избегали роскошной одежды и т. д., дабы не «дразнить гусей» [18] Это, кстати, характерно было не только для Речи Посполитой. . Конечно, это широкое еврейское самоуправление могло возникнуть в те времена только в полуреспубликанской Речи Посполитой.

В XVII веке после окончания каждого заседания Ваада, то есть два раза в год, стали издаваться специальные печатные листы или брошюры, доносившие решения Ваада до всех общин Польши. Еврейское книгопечатание известно в Польше с первой половины XVI века, когда выходцы из Праги основали в Кракове первую еврейскую типографию. В XVII веке еврейские типографии были в Речи Посполитой повсюду. Книги издавались на иврите и на идиш [19] Первую еврейскую типографию в Речи Посполитой открыли в Казимеже — еврейском районе Кракова — братья Шмуэль, Ашер и Эльяким Галичи, обучившиеся в Праге печатному делу. В их типографии, между прочим, была отпечатана в 1534 году первая (по крайней мере, старейшая из дошедших до нас) книга на идиш — «Книга Рабби Аншеля». Вообще же еврейское книгопечатание (на древнееврейском языке) зародилось в 1475 году в Италии. .

А в повседневной жизни, как и всюду, евреи жили общинами. Большие общины (кагалы) имели целый штат управления, надзиравший за сбором налогов, кошерностью, благотворительностью. Имелся и свой суд. Дети ходили в хедер. Подростки — в йешивы. Ученые раввины писали труды, многие из которых получили известность во всем еврейском мире. Малые общины назывались «прикагалками» и были тесно связаны с ближайшими кагалами. Жизнь шла своим чередом, и никто не думал, что страшная беда уже на пороге.

События, которые я собираюсь описать, случились на грани средних веков и нового времени. Средние века тем и отличаются, что для очень многих восстаний, завоеваний, оппозиционных движений религия становилась удобным знаменем. Случалось это и в древности, особенно у евреев. Случается и в наши дни. Но в средние века это было делом самым обычным — в раннее средневековье арабы завоевали половину мира под девизом: «Вера Магомета распространяется мечом!» А в конце средних веков современник Хмельницкого, Кромвель, вел свои войска на английского короля под пуританскими лозунгами.

В марксистской литературе говорили о «религиозных одеждах» или «религиозном флере» того или иного события (но вообще-то эту тему старались не развивать). Между тем все тут довольно легко объяснимо. В любом массовом движении принимают участие широкие слои населения. Тут недостаточно горсти отпетых головорезов, не верящих ни в Бога, ни в черта, хотя с этих людей иной раз все и начинается. Для массового движения нужен массовый человек. А такой человек вовсе не претендует на роль злодея или мятежника, захватчика или грабителя. А когда он выступает в защиту истинной веры, тут все в порядке — и совесть спокойна, и агрессивные инстинкты рационализированы.

Так вот, Речь Посполитая, как я уже отмечал, была, по-видимому, самым веротерпимым государством средневековой Европы.

Польский король мог, разумеется, быть только католиком. И если на королевский престол выбирали иноземного принца-протестанта, он должен был принять католичество. Но остальным католицизм не навязывали, по крайней мере, не было грубого принуждения.

«Польша гордилась и имела право гордиться, что нет в мире страны, где бы так ценилась свобода совести, мысли, слова и дела» — это слова украинско-русского историка Костомарова, Польшу не любившего (и евреев тоже).

А вот слова польского государственного деятеля конца XVI века Замойского. Он говорил православным: «Я католик и отдал бы половину жизни за то, чтобы и вы были католиками, но отдам всю свою жизнь за ваши права и свободу, если бы вас стали насильно принуждать быть католиками». Звучит прекрасно. И это были не пустые слова.