Коллектив авторов - Незримый фронт Отечества. 1917–2017 [Книга 2]

1 мая 1960 г.

6 часов 09 минут местного времени

2 часа 09 минуты московского времени

СССР, Тянь-Шань

радиолокационная станция в/ч 43571

Старший лейтенант Урбанович открыл дверь кабинки и вышел на площадку, на которой размещалась вся техника станции. Здесь, на высоте 4483 метра над уровнем моря, до весны еще было долго. Повсюду лежал снег, лед переливался тонкими оттенками голубовато-бирюзового. Он хмыкнул, вспомнив, как полгода назад, впервые приехав сюда, испытал приступ горной болезни. Сейчас к высоте он уже привык.

Тишина… Тарахтение генераторов не в счет — со временем его не замечаешь.

Здесь десять месяцев зима, а остальные месяцы напоминают не то раннюю весну, не то позднюю осень. «На Чукотке хоть выслуга лет идет», — недовольно бурчали офицеры, уже полгода прослужившие в этих экстремальных условиях.

Да, здесь нелегко. Но он сам выбрал место службы. Через два года обещали замену.

Местоположение радиолокационной станции на большой высоте, почти у вершины хребта, среди вечных льдов и снегов, было выбрано совсем не случайно. Внизу в 50 километрах проходило шоссе, по которому доставлялись все необходимые грузы. На высоте около четырех километров отроги гор и разряженная атмосфера мало мешали устойчивому приему слабых сигналов, поэтому тянь-шаньская станция «просматривала» небо гораздо дальше других. Несмотря на экстремальные условия личный состав отдельной радиолокационной роты войск ПВО (она же воинская часть 43571) под командованием майора Кулагина исправно нес нелегкую службу.

Урбанович еще раз глубоко вдохнул прохладный воздух, затем открыл дверь и вошел внутрь кабинки. Здесь было тепло, хотя и слегка душно. Дежурный расчет занимался своим делом. Светились индикаторные лампочки, зеленовато мерцали экраны. Командир старший лейтенант Щлещинский что-то писал в блокноте.

Урбанович уселся за свой стол. Скосив глаза, он увидел, что ефрейтор Лысов и рядовой Старцев подремывают перед экраном, но промолчал: они уже отдежурили ночь, еще два часа — и все закончится.

Подумав, Урбанович открыл «Инструкцию о проведении регламентных работ» и углубился в чтение.

1 мая 1960 г.

6 часов 23 минуты местного времени

2 часа 23 минуты московского времени

Пакистан, авиабаза ВВС США Пешавар

Подъехавшие к U-2 на джипе Шелтон и Рэнкин объявили, что несколько минут назад они, наконец, получили разрешение на вылет.

Слава богу! Через пару часов начнутся полеты самолетов примыкающего к базе местного аэропорта, и совсем необязательно посторонним наблюдать, пусть даже издали, взлет этой темной птицы.

Техник помог застегнуть шлем, пожелал счастливого пути и закрыл фонарь кабины U-2. Затем он откатил приставную лестницу.

Взревел двигатель, самолет задрожал на тормозах. Последние проверки бортовых систем, и U-2 медленно покатился по рулежной дорожке к началу взлетно-посадочной полосы, развернулся и снова замер. Получив разрешение на взлет, Пауэрс перевел двигатель на режим максимальной тяги и отпустил тормоза. Краем глаза он увидел, что часы показывают 6 часов 26 минут местного времени.

Словно нехотя, до предела заполненный топливом самолет начал разбег, постепенно ускоряя движение. Последним напутствием в шлемофоне прозвучали слова Рэнкина: «С богом!».

Пауэрс смотрел на стрелку указателя скорости. Увидев, что она достигла заветной черты, Пауэрс едва заметным движением потянул ручку управления на себя. Сначала прекратилась вибрация носового колеса и носовой стойки, затем хвостовой. Хлоп, хлоп… Шасси убралось в фюзеляж, возросла скорость.

На взлете левая рука сжимает ручку управления двигателем, правая — самолетом.

Большим пальцем Пауэрс включил передатчик. Короткое сообщение:

— Взлет произвел, все в порядке.

Триммером снял усилия на ручке управления, подстраиваясь под режимы полета и под текущую центровку. Взглянув на приборную доску, на черные циферблаты с белыми стрелками, он убедился, что показания всех приборов в пределах нормы, обозначенных выделенными секторами. Сзади ровным гулом шелестела турбина двигателя.

Сверкало солнце, на этой высоте очень большое и яркое. Легкая облачность осталась внизу.

Самолет медленно набирал высоту. Слева и прямо к северу тянулся хребет Спинагор, справа — отроги Гималаев. Пауэрс держал курс на север, туда, где светилась розовым цветом в лучах утреннего солнца пирамида Тирич-Мира, высочайшая вершина Гиндукуша, вздымавшаяся до высоты 7746 метров над уровнем моря. За ней уже виднелись семитысячники Памира. Пройдя примерно половину расстояния до Тирич-Мира, поднявшись выше хребта Спинагор, Пауэрс взял курс 345, то есть направил U-2 на 15 градусов западнее первоначального направления. В целом трасса полета была близка к так называемой ортодромии — дуге кратчайшего расстояния, соединявшей две точки на земной сферической поверхности. Отклонения от нее вызывались необходимостью заснять урановые рудники Таджикистана и оборонные предприятия Ташкента. В вертикальной плоскости U-2 летел по кривой экономного расхода топлива.

Пауэрс пилотировал самолет, почти не глядя на приборную доску, в этом не было необходимости. За долгие годы летной практики он чувствовал машину, своим телом воспринимал ее чуть заметную дрожь и перегрузки. U-2 стал как бы его продолжением, неотъемлемой частью его самого, и они вместе составляли одно неразрывное целое.

Высота 16 тысяч метров… 17 тысяч… 18 тысяч… Самолет вяло поднимался вверх, но пилот не форсировал события, памятуя о необходимости экономного расхода горючего: ведь в течение ближайших 7–8 часов заправка не предвидится.

На большой высоте уже ощущалась кривизна земли. Внизу проплывали хребты. Ослепительно ярко сверкали заснеженные вершины. Над ним в черном небе мерцали звезды (на больших высотах небо остается черным и днем). Ярким серпом серебрилась луна. Ниже к горизонту, где плотность воздуха нарастала, черный цвет постепенно переходил в темно-синий, затем синий, затем голубой. Красота, доступная немногим. Не каждый может такое даже вообразить.

И он был один в этой части Вселенной. Один…

Внезапно на приборной доске замигала красная лампочка, а в шлемофоне раздался слабый характерный писк индикатора облучения, настроенного на частоты русских радиолокационных станций.

Его обнаружили!

1 мая 1960 г.

9 часов 18 минут местного времени

5 часов 18 минут московского времени

СССР, Тянь-Шань

радиолокационная станция в/ч 43571

Старший лейтенант Урбанович отложил «Инструкцию о проведении регламентных работ» в сторону, посмотрел на экран, затем немного подстроил его. Одна точка на строке экрана выглядела неуловимо ярче других. «Показалось», — подумал он.