Коллектив авторов - Незримый фронт Отечества. 1917–2017 [Книга 1]

В отяжелевшей от нехватки воздуха и удушливой вони взрывчатки в голове Белозерова крутились слова «и крокисты пригодятся здесь». А что тут, в этом огненном пекле, делать по подготовке агентуры для внедрения в разведку противника — по выполнению главной задачи армейского контрразведчика? Ведь даже переброска и та практически при таком огне и мизерности плацдарма обернется гибелью парней и девчат, на подготовку которых тратится столько сил. «Схитрил начальник, но я тоже крокист недоношенный, скороспелка, — подумал Белозеров. — Раз такое положение — здесь мне и быть! Надо было извиниться за то, что попросился обратно, не понял обстановки. Чего доброго подумают, что испугался, решил спастись».

Из раздумья вывел голос майора:

— Послушайте, уполномоченный! Товарищ политрук! — повернулся комполка к Белозерову. — Ну-ка садитесь сюда поближе. — Политрук подошел к столу.

— Вы слышали?

— Слышал.

— А вы давно здесь на «пятачке»?

— Нет. Первые сутки.

— Почти как и мы? Тогда смотрите.

Кириллов нервным движением расправил карту, взял карандаш.

— Вот мы, — он ткнул карандашом в КП, — вот наши ходы сообщения, вернее не наши, а общие, всехные, к окопам переднего, отрытым до нас. Точнее немцами. А вот он, наш так называемый «передний край», — карандаш прочертил произвольную полуокружность неправильной формы между командным пунктом полка и четко обозначенными немецкими позициями — от «фигурной рощи» до деревни Арбузово.

— Нет у нас этого переднего края, политрук. Мы сами сегодня — передний край, сами — «линия обороны»; «Мажино», мать ее так, — от слова мазать. Как с ходу с лодок бросили людей, без подготовки рубежей, в атаку, с расчетом на немецкие окопы — вот здесь под насыпью, — карандаш остервенело постучал по карте, — из них мы должны были фрицев вышибить, так ребята и лежат по воронкам да колдобинам, где их пока снайперам не видно. Попробуй их всех сосчитай и вытащи в новую атаку с таких исходных. Конечно, сотни четыре сумели отойти к готовым траншеям. Многие сюда повыползали. Выковыриваем их из воронок, есть там и раненые. Заново за ночь сколотили роты. Но днем почти невозможно окапываться. Все пристреляно. Да и земля-то — корневища да камни, бывшие деревья да бывшая деревня, головешки от соснового бора да переплавленные фундаменты, — с нарочито неправильным ударением сказал майор. — Любой стук или выброс земли и пожалте — обстрел. Но потихоньку окапываемся. Наши пушки и минометы — одни уже всмятку, другие на дне, хотя мины и снаряды есть. Слышали — прошу минометов добавить. В ответ ни бе, ни ме, ни кукареку. — Лицо майора побагровело, резко оттеняя белизну волос; карандаш покатился по карте.

— Когда приказано атаковать? — спросил Белозеров.

— В семнадцать ноль-ноль, а сейчас, — Кириллов взглянул на часы, — почти двенадцать. Вижу, вы в чем-то не уверены?.. Ну что же, пошли вместе на рекогносцировку. Извините, не пошли — поползли!

Майор снял с себя ремень, взял с топчана и надел ватник, неторопливо застегнулся, снова затянул поясной ремень, передвинув к спине кобуру. Слева прицепил холщовую сумку с РГД [49] РГД — ручные гранаты. , предварительно положив обернутые в тряпочку детонаторы во внутренний карман. Нахлобучил подшлемник, каску. Позвал офицера для поручений: «Беридзе, пошли!»

Но снова заверещал телефон. Кириллов с досадой неохотно взял трубку. — Слушаю вас, товарищ первый… Есть отставить… Так… Вот за это спасибо, Александр Павлович… Да нет, не за «отставить», за самовары. Встретим на восьмой. С Агеевым? Агеева-то? Да, Беридзе знает, — он и пойдет. Есть, товарищ первый. Угостим, угостим их, довольны гады будут… Ковалева увезли к вам ночью. Точнее? В ноль сорок — ноль пятьдесят. Не прибыли? — Майор помрачнел. — Никак нет, никто не докладывал… Сахно — заместитель политрука и двое легко раненных. Нет, я сам провожал с седьмой. Прошу приказать проверить по берегу. Никак нет, огонь как всегда… Понял вас…

Трубка тяжело опустилась.

— Комиссара, видно, не довезли… Должно быть, на мине перед берегом… — глухо, с надрывом произнес Кириллов. — Не суждено, видно, было Ивану Александровичу чин по чину лечь под фанерную звездочку. И тут-то мужику не повезло…

По мертвой тишине и лицам присутствовавших Белозеров понял, насколько комиссара ценили в полку. Слышно было, как с наката на нары сыпался струйками песок. Наконец, начальник штаба спросил:

— А что с наступлением?

— Отложил. Говорит — окапывайтесь. Пять минометов посылает с прислугой. Беридзе, с девятнадцати встречайте! Идут с Агеевым. Агеева сразу же ко мне!

— Кто такой Агеев? — спросил шепотом Белозеров у младшего политрука Кузнецова, заменявшего комиссара.

— Лейтенант, разведчик. Из госпиталя. С нашим командиром с начала войны. Лучше, чем он, языков никто не брал.

Командир полка снял каску, ремни, расстегнул ватник, прикурил беломор от сумасшедше коптившего шнура.

— Ну что же, политрук, отменим прогулку. Если хотите — поползайте с моим адъютантом.

— Да, я хотел бы познакомиться с обстановкой и людьми в батальонах. А за сопровождение спасибо.

— Ну что же, идите. Беридзе, — позвал Кириллов офицера для поручений, — будешь сопровождать политрука. Покажи, расскажи, что будет нужно. Познакомь с людьми. Рекомендую начать с Морозова, — повернулся майор к Белозерову, — его батальон вырвался вперед в район противотанкового рва. Говорит, что удалось собрать людей в бывшую немецкую траншею, но еще многие по воронкам и заболоченным овражкам. Сейчас удлиняет окоп к реке. Должно быть, вот здесь, — показал на карте, — но ползти лучше здесь по дороге, — палец провел линию под углом к ранее показанной.

— Хоть место открытое, но противник, полагаю, больше следит за побережьем. И не болтайте там головами: обзора все равно с дороги не будет, пока не влезете в окоп у Морозова. Только снайперов привлечете. Беридзе, каску на голову! Оставь свой форс для родного «Тыбилиси».

Белозеров видел, как старший лейтенант Беридзе, до сих пор хмуро слушавший наставления командира, при последних его словах улыбнулся с детской непосредственностью, и поправил на голове лихо надетую серую кубанку, которую, видимо, страстно любил и в которой действительно выглядел красавцем.

— Я тебе не шутя говорю, — рассерчал майор. — Оставь свою барашку к чертовой матери! Доиграться хочешь?!

— Есть! — Вмиг посерьезнев и берясь за каску, что висела с вещмешком на столбе, ответил Беридзе. — Я ее в карман, товарищ командир.

Но перегнув, засунул кубанку за борт шинели.

— Разрешите идти?

— Идите! От Морозова сразу доложи!

Старший лейтенант, не отвечая, по-граждански тряхнул кудрями и, пропуская Белозерова, приподнял брезент, закрывавший вход.