Карем Раш - Небываемое бывает

Мне хотелось бы заключить эти записки субботним вечером прославленным стихотворением Жуковского «Воскресное утро в деревне» (тоже из Хебеля), без которого также не обходилась ни одна хрестоматия. Стихи эти очень нужны здесь. Не назидания или противопоставления ради и не для украшения, а только ради воспоминания, которое, по Пушкину, есть сильнейшее свойство человеческой души. Оно нужно нам, чтобы напомнить о той задумчивости, которая уходит из села и удержать которую мы еще в силах.

В допетровской Руси учебники были полны еще высокого учительства и староотеческих наставлений о том, как прожить человеку достойно жизнь. Теперь эту мудрость мы называем народной. Каждый малыш по слогам читал тогда:

«Не ищи, человече, мудрости, ищи кротости; аще обрящеши кротость, то и одолеши мудрость; не тот мудр, кто много грамоте умеет; тот мудр, кто много добра творит».

Сможете ли вы выбросить хоть слово из этого поучения? Разве что заменить слово «кротость», к примеру, на «скромность». Из всех западных мыслителей более всех на русскую педагогику повлияли взгляды английского философа того же, XVII века Джона Локка. Это он отвергал школьную премудрость с ее схоластикой, программой, начетничеством и казенными теориями и требовал, чтобы обучение было как можно ближе к жизни.

Мы начали этот очерк с английского джентльмена, который «обыкновенно живет в деревне». Что, если мы и кончим англичанином Локком, который был убежден, что «молодому английскому джентльмену нужны самые простые вещи, не толстая и не теплая одежда, простая

пища, приученные к холоду ноги, жесткая постель, свежий воздух, здравый рассудок, знание людей и природы, привычка молиться боту утром и вечером, правдивое сердце». Простим и великому мыслителю веру в бытие бога. Вместо привычки молиться не грех было бы упражнять историческую память в стихах и прозе.

Скажете: а при чем тут ученическая бригада? Сегодня нет школы или бригады, которых не касались бы и эти идеи. Именно в этой стратегии нуждается наша школа. Когда в обществе думают, спорят и пишут о воспитании писатели, учителя, инженеры, военные, это признак нравственного пробуждения и здоровья. После Локка в следующем столетии француз Дюкло скажет: «У нас много выучки, но мало воспитания; из нас образуют ученых, всевозможных художников, но еще не надумались образовать людей, то есть воспитывать их друг для друга...»

Люди со всей страны, собравшиеся в Москву на учредительную конференцию советского Детского фонда имени В. И. Ленина в Колонном зале Дома союзов, не читая ни Дюкло, ни азбук XVII века о мудрости, другими словами говорили взволнованно о том же. Что отвлеченность и эгоизм высушили души и породили сиротство. В зале многие плакали, слушая рассказы о судьбах детей, брошенных родителями. В перерыве в коридорах вдруг показалась фигура высокого и широкоплечего мужчины, он шагал широко, как в поле. То был Вольдемар Францевич Врана, председатель колхоза «Россия», ученик Лыскина. Врана был глубоко растроган тем, что услышал в зале. Он, человек, который сделал для своих сельских детей, как мало кто в России, обрадовался неожиданной встрече, а потом, вздохнув глубоко, сказал с искренним сокрушением:

Эх, если бы раньше знать. Сколько можно было бы сделать для детей. Прозреешь — а жизнь прошла!

«Тот мудр, кто много добра творит». Уверен, Врана увидит новыми глазами родную станицу.

Театр потерял в 1987 г. 3 миллиона зрителей (из газет).

Хессе Герман — немецко-швейцарский писатель, лауреат Нобелевской премии.

Либих Юстус — немецкий ученый, один из создателей агрохимии.

Хебель Иоганн Петр (1760—1826) — немецкий писатель.

Привожу в сноске очень важное примечание, сделанное составителем «Писем Суворова» В. Лопатиным. «Следует помнить, что в Европе XVIII в. крепостное право не было исключительным явлением. В Шотландии, например, рабочие угольных и соляных копей вплоть до конца XVIII в. фактически находились на положении крепостных. Крепостное право существовало в Чехии и Моравии до 1781 г., в Дании до 1800 г., в восточных землях Германии до первых десятилетий XIX в., в Венгрии до 1848 г. Причем подавляющее большинство крестьян в Чехии, Польше, Восточной Германии были крепостными; в Дании в 1750 г. доля крепостных составляла 85% общего числа крестьянских хозяйств. Что же касается России, то удельный вес крепостных в массе крестьянского населения Великороссии, Сибири, Прибалтийских губерний и Украины составлял в 1766 г. 52%, в 1796 г. — 57%. (См.: Илюшечкин В. П. Система и структура добуржуазной частнособственнической эксплуатации. М.: Наука. 1980. Вып. 2. С. 261—263.) Неодинаковым было и правовое положение крепостных. В Прибалтике еще в XVII в. «виселицы в имениях бывших вассалов Ливонского ордена были явлением бытовым». Необычайно жестокий характер носила крепостническая эксплуатация в восточногерманских землях, и особенно в Пруссии, где еще в начале XIX в. помещик обладал правом присуждать своих крепостных к смерти. Польские помещики вплоть до 1768 г. имели юридическое право казнить своих крепостных. В России помещики никогда формально не располагали правом жизни и смерти в отношении своих крепостных крестьян (см. там же. С. 117—118).