Серена Витале - Черная речка. До и после - К истории дуэли Пушкина

Pétersbourg

Malgré votre défense, je commencerai cependant ma lettre par vous remercier de cette nouvelle marque de bonté de votre part; ne vouloir pas seulement que je pâtisse de mes sottises, c'est pousser l'indulgence à l'extrême. Mais mon cher ami, pourquoi vous gêner maintenant et payer au moment où vous avez besoin d'argent. Le billet a été fait pour 18 mois, Stéphany a dû vous le dire, de sorte que vous auriez tout le temps de terminer cette affaire. J'étais sûr que Stéphany vous plairait, c'est un homme tout à fait bien et votre idée de vouloir vous fixer aux environs de Fribourg est charmante. Car comme vous dites, nous serions pour ainsi dire en famille, car maintenant vous en êtes aussi. Puis c'est près de la France, un pays magnifique; vous devriez profiter de votre séjour à Soulz pour aller y faire une excursion, c'est un voyage de 10 heures. Et puis la vie y est excessivement bon marché, c'est presque pour rien, mais comme je vous ai dit plus haut il faut absolument que vous alliez voir si le pays est d'après votre goût, d'autant plus que je vous annonce que vous ne vous amuserez guère à Soulz qui est au fond un vilain trou. Et j'oubliais de vous dire aussi que mon père a un très grand bien à 3 heures de Fribourg. Sur les bords du Rhin, de sorte qu'il ne sera peut-être pas impossible de trouver une propriété qui toucherait à celle de mon père. Je vous assure que c'est une idée ravissante et puisque vous aimez maintenant aussi mon frère, nous pourrons nous marier et vivre presque tous ensemble et vous garder tout à notre aise. J'ai reçu une lettre d'Alphonse et je puis vous assurer que la conquête est tout à fait réciproque et si je ne le savais pas si bon frère je le croirais presque jaloux de mon sort.

Le comte Lerchenfeld est arrivé avec sa femme. Il fait une figure de l'autre monde, et parle plus doucement que jamais; quant à sa chaste moitié, elle est loin de mériter le ravissant portrait qu'en a fait Bray. C'est une petite femme assez brune, très insignifiante, se mettant fort mal et sans aucun goût, ce qui fait qu'elle ne brillera pas à Pétersbourg où les femmes se mettent si bien.

Vous serez bien étonné d'apprendre la mort de cette pauvre princesse Gagarine Bobonne. On l'a enterrée aujourd'hui. Cette pauvre femme a fini bien malheureusement et bien subitement, elle a été étouffée dans l'espace de quelques heures et quand on a ouvert son corps, il était tout à fait rongé par la gangrène.

En fait de nouvelles moins tristes, je vous dirai que Marchinko épouse la petite Oubry, et que tout le monde et surtout la maman commence à trouver que la demoiselle fait un très bon parti. Aujourd'hui a aussi été déclaré le mariage de Boutourline, l'officier de notre régiment, avec la petite comtesse Suctelen, demoiselle d'honneur. Enfin le sacrifice de la petite Lise Scherbatoff et de Boutourline le Roux s'est consommé dimanche dernier et les personnes présentes à la noce racontent que la jeune femme n'a fait que rire le jour et le lendemain des noces, et qu'elle n'avait l'air nullement touchée du grand pas qu'elle venait de faire dans le monde. Ceci promet pour la coiffure du mari.

Je vous félicite que le baron Muller ait quitté Baden Baden, je pensais bien qu'il finirait par vous devenir insupportable. Car à mon avis, et je n'ai pas voulu vous le dire dans ma dernière lettre, (pourquoi détruire une illusion naissante) c'est un homme dégoûtant par la platitude et quoi que dise mon père, si cet homme n'est pas resté maire de Colmar, ce n'est pas sa faute car il a fait assez de bassesses pour rester en place.

Vous ne me dites pas comment vous trouvez madame de Chanet. C'était une très aimable personne lorsqu'elle était demoiselle, je voudrais bien savoir si elle a changé maintenant. Quant à son mari, c'est un très brave garçon. Vraiment ça me paraît très drôle de vous entendre parler ainsi de toutes mes personnes de connaissance. Il me semble que c'est un rêve, Dieu! Comme nous commérerons quand vous serez de retour.

J'oubliais presque de vous parler de ma santé. Je vois Sadler quelquefois, mais j'ai toujours été trop en l'air pour pouvoir continuer la cure que j'avais commencée avant votre départ, mais maintenant je vais la reprendre car ces coquines de crampes ne m'ont pas quitté encore tout à fait, cependant elles m'arrivent beaucoup moins souvent que l'année dernière. Mais en tout cas ne vous inquiétez pas, je serai encore assez bien portant lorsque vous reviendrez à Petersbourg pour vous embrasser et vous serrer à faire crier dans mes bras.

Adieu mon très cher ami, mille choses à toutes mes connaissances et écrivez-moi le plus tôt possible.

Je vous embrasse de cœur,

d'Anthés

NB. Embrassez mon père et mon frère dès que vous les verrez.

Петербург, [2 августа 1835] [48] Письмо датируется на основании упоминаемых в тексте похорон княгини Гагариной. Оно частично отвечает на письмо Геккерена от 30 июля (18 июля по русскому календарю). Дантес должен был отправить его вместе с предыдущим, датированным сначала 30 июля.

Невзирая на ваш запрет, я всё-таки начну письмо с благодарности за ещё один знак вашей доброты; желать единственно того, чтобы я не страдал от собственных глупостей, значит доводить снисхождение до крайности. Но, дорогой друг, зачем же затруднять себя и платить сейчас, когда вы стеснены в средствах. Вексель был на 18 месяцев, Стефани [49] Стефани Бальи — поверенный отца Дантеса в Сульце, пересылавший по его поручению деньги сыну в Петербург. Вексель, о котором пишет Дантес, явился, судя по всему, обязательством за сумму, одолженную на экипировку при поступлении в гвардию. Срок векселя истекал, вероятно, в сентябре—октябре 1835 г. [Возврат к примечанию [58] ] должен был сказать вам о том, так что у вас вполне хватило бы времени уладить это дело. Я был уверен, что Стефани вам придётся по душе, он превосходный человек, а ваша мысль обосноваться в окрестностях Фрейбурга [50] Фрейбург — старинный университетский город Германии, в 20 км от французской границы, в 35 км от французского города Кольмара, где родился Дантес, и примерно в 100 км от Сульца. чудесна. Как вы пишете, мы составили бы одну семью, поскольку теперь вы стали её членом. Затем, это рядом с Францией, места великолепные, вам следовало бы воспользоваться своим пребыванием в Сульце, чтобы съездить взглянуть на них, езды туда часов десять. Да и жизнь там невероятно дёшева, почти даром, но, как я уже сказал, совершенно необходимо съездить туда и посмотреть, придутся ли вам по вкусу эти места, тем более что, уверяю, в Сульце у вас не будет развлечений — это, в сущности, гнусная дыра. И ещё забыл сказать, что у отца большущее имение в 3 часах пути от Фрейбурга на берегу Рейна, так что, возможно, будет не очень трудно найти поместье, граничащее с отцовским. Право, это восхитительная идея, а коли вы теперь полюбили и моего брата, мы сможем объединиться и жить практически все вместе и вовсю заботиться о вас. Я получил письмо от Альфонса и могу вас уверить, что победа взаимна, и не знай я, что он хороший брат, я решил бы, будто он завидует моей участи.

Приехал граф Лерхенфельд с женою. Он выглядит, точно выходец с того света, а говорит почти шёпотом; его же целомудренная половина далеко не достойна восхитительного портрета, нарисованного Бреем. Это довольно смуглая маленькая женщина, весьма невыразительная, одевается она очень плохо и без всякого вкуса, отчего ей не суждено блистать в Петербурге, где женщины одеваются так хорошо.

Вы весьма удивитесь, узнав о кончине бедной княгини Гагариной-Бобонн [51] Княгиня Мария Александровна Гагарина, урождённая графиня Бобринская, скончалась 30 июля 1835 г. в возрасте 37 лет. «Бобонн» (нянюшка, душенька — фр.) может быть шутливым ласковым прозвищем, связанным созвучием с «Бобринская», а также со свойствами её характера. . Сегодня её похоронили. Несчастная ушла из жизни скоропостижно и в тяжких страданиях, она задохнулась за несколько часов, а когда тело вскрыли, всё оно было изъедено гангреной.

Из не столь грустных новостей сообщу, что Марченко [52] Василий Романович Марченко (1782—1841) — действительный тайный советник, статс-секретарь, управляющий делами Комитета министров, член Государственного Совета. Женился он вторично, от первой жены у него уже были взрослые дети. [Возврат к примечанию [76] ] женится на малютке Убри [53] Екатерина Петровна Убри (1817—1900) — старшая дочь Петра Яковлевича Убриля (Убри) (1774—1847), голландца по происхождению, бывшего директора Коллегии иностранных дел (был начальником Пушкина в 1817—1820 гг.), позднее посла России во Франкфурте. [Возврат к примечанию [78] ] , причём весь свет, и мамаша [54] Мамаша — жена Петра Яковлевича Убри. в особенности, начинает находить, что барышня делает очень недурную партию. Сегодня же было объявлено и о помолвке Бутурлина [55] Алексей Петрович Бутурлин (1802—1853) — флигель-адъютант, ротмистр Кавалергардского полка, позднее генерал-лейтенант, с 1835 г. муж графини Ольги Павловны Сухтелен. , офицера нашего полка, с младшей графиней Сухтелен, фрейлиной. Наконец, в прошлое воскресенье свершилось заклание Лизоньки Щербатовой и Бутурлина Рыжего [56] Николай Александрович Бутурлин (прозвище «Рыжий» по цвету волос) (1801—1867) — полковник при Военном министерстве, позднее генерал-лейтенант. В воскресенье 28 июля 1835 г. он обвенчался с княжной Елизаветой Сергеевной Щербатовой. Знакомый Пушкина. О встрече с ним в 1829 г. по пути в действующую армию Пушкин упомянул в «Путешествии в Арзрум». [Возврат к примечанию [27] Княжна Елизавета Сергеевна Щербатова, которая в конце концов всё-таки вышла замуж за Николая Александровича Бутурлина (см. об этом в прим. 9 [56] к письму VI). ] , причём те, кто был на свадьбе, рассказывают, что новобрачная знай смеялась и в самый день свадьбы, и назавтра, и вообще выглядела так, словно ничуть не тронута знаменательным шагом, только что ею сделанным в жизнь. Мужу это сулит роскошное украшение на голове.