Адриан Голдсуорси - Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда

Законопроект был разумным по существу и качественным по исполнению. Он почти не оставлял места для обоснованной критики, и сенаторы понимали, что их выступления в ходе дебатов будут опубликованы. Очень вероятно, что 2 января Цезарь начал интересоваться мнением отдельных сенаторов. Красс был первым из бывших консулов и предположительно дал свое одобрение, как и Помпей, к которому обратились вторым. Другие упрямились, но не хотели оказаться публично причисленными к противникам законопроекта. То же самое относилось к бывшим преторам. Лишь когда Цезарь подошел к бывшим трибунам и обратился к Катону, он услышал нечто иное, в отличие от одобрения или вялой поддержки. Даже Катон был вынужден признать, что законопроект хорош, но считал его несвоевременным и утверждал, что будет ошибкой вносить какие-либо новшества в этом году. Некоторые из предыдущих ораторов пытались затянуть слушание, поднимая второстепенные вопросы, но Катон был подлинным мастером манипуляций с сенатскими процедурами. Когда его попросили высказать свое мнение, он сделал это, но затем продолжал говорить и говорить без остановок, пока минуты складывались в часы. Было ясно, что он снова собирается ораторствовать до конца заседания сената и таким образом предотвратить голосование. Он пользовался этой тактикой в прошлом и всегда добивался успеха.

На этот раз у Цезаря не выдержали нервы и он приказал своим помощникам арестовать Катона и отвести его в темницу. Хотя эта мера может показаться чрезмерно суровой, не существовало другого способа помешать сенатору говорить, после того как его попросили высказать свое мнение, а такого человека, как Катон, нельзя было просто зашикать или перекричать. Цезарь поддался минутному раздражению и совершил ошибку. Теперь Катон мог, как по нотам, разыграть ситуацию, выступая в роли праведного защитника Римской республики, отказавшегося склониться перед «тиранией». Многие сенаторы испытывали сочувствие к нему, хотя дебаты продолжались еще в течение некоторого времени. Один сенатор, по имени Марк Петрей — человек, разгромивший Катилину в бою в 62 г. до н. э. и отдавший более тридцати лет своей жизни военной службе, — встал и направился к выходу из сената. Когда Цезарь поинтересовался, почему он уходит до окончания заседания, то получил от седого ветерана саркастический ответ, что он предпочел бы находиться в темнице вместе с Катоном, чем в сенате рядом с Цезарем. Консул уже осознал, что он неправильно оценил ситуацию. Он надеялся, что Катон обратится к одному из трибунов плебса и потребует наложить вето на свой арест, однако заключенный, казалось, наслаждался моментом и не собирался давать Цезарю возможность легко выйти из положения. В конце концов консулу пришлось распорядиться о его освобождении. Таким образом, день закончился без голосования и даже без решения о поддержке законопроекта [24].

Катон одержал победу и снова укрепил свою репутацию принципиального поборника римских добродетелей. Однако, как и прежние «успехи» в его карьере, это был бесплодный триумф, который лишь ухудшил его положение в долгосрочной перспективе. На этот раз он столкнулся не с Пизоном или Афранием, которого можно было обезвредить без особых усилий. Цезарь, предпринявший столько усилий для мирного решения проблемы, теперь объявил, что, поскольку сенат ничего не предпринимает, он обратится прямо к римскому народу. Вероятно, уже на следующий день он созвал народное собрание на форуме и снова постарался действовать рассудительно. Он обратился к своему коллеге Бибулу с просьбой высказать его мнение о законопроекте на глазах у людей. Мы точно не знаем, кто присутствовал на этих общественных собраниях и были ли они подлинным отражением взглядов большинства или больше напоминали современные партийные съезды. С одной стороны, ничто не мешало любому гражданину (и даже не гражданину), который находился в Риме, прийти на форум и послушать выступление. С другой стороны, свободное место на форуме было ограниченным и могло вместить лишь малую часть огромного населения города. Сомнительно, что более 5000 людей могли слышать речь оратора, хотя форум, по всей вероятности, мог вместить и большую толпу. Ученые исходят из предпосылки, что магистрат, собиравший народное собрание, старался обеспечить явку как можно большего количества своих сторонников.

Это вполне возможно, хотя у нас нет достоверных сведений о том, как именно это происходило, и тем более сомнительно, что магистрат мог обеспечить полный контроль над толпой. В данном случае общее настроение собравшихся явно благоприятствовало Цезарю. Тем не менее Бибул повторил слова Катона о том, что, несмотря на достоинства законопроекта, в этом году не следует предпринимать никаких новшеств. Цезарь попытался убедить своего коллегу и сказал людям, что они получат закон, если только Бибул выразит свое согласие. Крики из толпы, убеждавшие второго консула согласиться, становились все более настойчивыми, но такое давление лишь рассердило Бибула, и он выкрикнул: «Вы не получите закон в этом году, даже если вы все хотите этого». После этого Бибул немедленно покинул собрание [25].

Хотя римские магистраты занимали выборные должности, ни они, ни сенаторы не несли какой-либо ответственности перед своими избирателями. В этом отношении римское политическое устройство резко отличается (теоретически, но не обязательно практически) от современных демократий. Однако в конечном счете воплощением верховной власти являлась воля римского народа, и презрительное отношение к избирателям было серьезной ошибкой для консула. Цезарь заставил его совершить эту ошибку и теперь стал развивать свой успех. Он больше не вызывал магистратов, но во время следующей встречи с народом пригласил двух сенаторов. Это была общепринятая практика, и Цезарь начал с Красса и Помпея. Оба энергично поддержали закон и впервые четко и открыто дали понять о своем сотрудничестве с консулом. Помпей говорил о необходимости вознаграждения солдат, которые так хорошо сражались за Рим под его собственным командованием. Он также напомнил, что трофеи, завоеванные его армиями, дали Республике достаточно средств для распределения земельных наделов. Цезарь снова принялся обрабатывать толпу и заставил людей умолять Помпея сделать так, чтобы законопроект стал законом. Помпей, всегда падкий на похвалы, объявил, что если кто-нибудь «возьмет меч», чтобы заблокировать законопроект, то он «будет наготове со своим шитом» (или, по другой версии, «со своим щитом и мечом»). Такая угроза была довольно неуклюжей. Она привела толпу в восторг, но многие сенаторы занервничали. Повышение ставок в политической борьбе, предпринятое Катоном и Бибулом, не могло остановить Цезаря, который был по меньшей мере таким же упрямым и решительным, как и они. Не добившись одобрения сената, Цезарь представил свой законопроект непосредственно избирателям, как это сделал Тиберий Гракх в 133 г. до н. э. В конце января был установлен день для голосования собрания триб по земельному законопроекту. Цезарь умело провел свои встречи с народом, и все указывало на то, что его предложение будет принято. Хотя Катон и Бибул представляли себя подлинными защитниками Римской республики, на самом деле они говорили от лица незначительного меньшинства граждан-олигархов. Фактически в сенате их взгляды тоже разделяло меньшинство, но в данном случае оно включало многих выдающихся и влиятельных представителей знати [26].