Адриан Голдсуорси - Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда

Примерно в то же время трибун Ватиний выступил с предложением наделить Цезаря особыми полномочиями на пять лет, объединив для этой цели две провинции: Иллирию и Цизальпийскую Галлию. В этих провинциях, расположенных в удобной близости от Италии, размещались три легиона. Помимо этого, Цезарь получил право набирать собственных легатов, один из которых должен был иметь ранг претора. Оба закона были приняты, вероятно, в конце мая. По результатам сенатского голосования провинция Цезаря была расширена, и в ее состав вошла Трансальпийская Галлия, ставшая вакантной после смерти ее губернатора Метелла Целера, который заболел и умер, даже не успев достигнуть места своего назначения. Пятилетний командный пост с мощной армией (в Трансальпийской Галлии стоял еще один легион) и возможностями ведения военных действий на Балканах или в самой Галлии, где уже несколько лет назревали беспорядки, — именно этого и добивался Цезарь.

Но, хотя каждый из триумвиров достиг своей цели, их успех еще не был надежно закреплен, и сохранялась опасность того, что враждебные отношения между ними могут привести к противостоянию в будущем. По наихудшему из возможных сценариев один или оба консула, которые будут избраны в ближайшие годы, могли объявить недействительными все законы, принятые во время консульства Цезаря. Триумвиры все еще нервничали и болезненно реагировали на любую открытую критику в свой адрес.

В начале апреля Гай Антоний, бывший консул и коллега Цицерона, был обвинен в вымогательстве во время своего пребывания в Македонии на посту губернатора этой богатой провинции. На самом деле именно Цицерон в 63 г. до н. э. получил в управление Македонию, но добровольно передал ее Антонию, чтобы заручиться его поддержкой в подавлении заговора Катилины. Хотя оратор придерживался невысокого мнения об Антонии и, вероятно, догадывался о его вине, он решил защищать его. При поддержке Цезаря и Красса сторона обвинения одержала победу, и Антоний отправился в добровольную ссылку. Выступая в его защиту, Цицерон совершил ошибку, открыто критикуя триумвиров и жалуясь на бедственное состояние Римской республики. Это произошло утром, а во второй половине дня его личный враг Клодий (тот самый человек, который тайком проник на праздник Bona Dea, чтобы совратить Помпею, жену Цезаря) был переведен из патрициев в плебеи. Цезарь, как верховный понтифик, руководил церемонией по изменению статуса, на которой присутствовал и Помпей как член коллегии авгуров. Клодий безуспешно стремился стать плебеем в течение нескольких лет, так как хотел выставить свою кандидатуру на должность трибуна, запретную для патрициев. Он уже привык произносить свое имя на простонародный манер, т. е. называл себя Клодием вместо Клавдия. Словно для того чтобы подчеркнуть фарсовый характер этой церемонии, плебей, усыновивший Клодия, оказался младше, чем он сам [33].

Цицерон провел остаток года в метаниях между крайней нервозностью и оптимизмом. До конца апреля он «затаился» (по его собственному выражению) на своей вилле в Антии. Он был не одинок в своем поведении, так как многие сенаторы попросту покинули Рим, и количество голосующих на заседаниях сената заметно уменьшилось. Говорят, однажды Цезарь спросил пожилого сенатора, почему в зале так мало людей. Старик, некий Кансидий, ответил, что они боятся вооруженных сторонников Цезаря. Когда консул спросил, почему сам Кансидий продолжает ходить на заседания, тот ответил, что ему уже нечего бояться, так как жить осталось недолго. Цицерон приветствовал принятие второго закона о земле, названного Кампанским законом, поскольку считал, что это событие приведет к отчуждению многих сенаторов от триумвирата. Перед отъездом в Галлию Цезарь предложил ему пост легата, но ни это, ни другие соблазнительные предложения не поколебали его уверенности в том, что триумвиры действуют неправильно. Цицерон также испытывал некоторую неприязнь по отношению к Катону, лишь ухудшившему положение своими поступками в начале года, и к видным аристократам, на чью поддержку он больше не мог рассчитывать в случае открытого противостояния с Цезарем и Помпеем. В конце апреля у него появилась надежда на изменение политической ситуации, и в своем письме к Аттику он написал, что «если власть сената была ненавистной, можно догадаться, что произойдет теперь, когда она перешла не к народу, а к троим честолюбцам. Вскоре ты увидишь, как вознесут хвалу не только тем, кто вел себя безупречно, но даже Катону со всеми его ошибками» [34|.

Восемнадцатого апреля Цицерон узнал, что Клодий собирается выставить свою кандидатуру на пост трибуна и публично заявляет, что отменит все законы, принятые Цезарем. Вероятно, это произошло потому, что он лишился заманчивого назначения в Египет и получил менее привлекательное — в Армению. Поползли слухи, что Цезарь и Помпей отрицают свое участие в церемонии «усыновления» Клодия. Это был хороший знак для Цицерона, но в мае он нелицеприятно писал друзьям о Помпее и даже намекнул на его тиранические устремления. Позднее в том же году один молодой сенатор открыто предъявил Помпею сходное обвинение на форуме и едва не подвергся избиению, хотя и неясно, кто выступил зачинщиком — сторонники триумвиров или простые горожане. Описание, данное Цицероном этому человеку, Гаю Катону («юнец, ничего не смыслящий в политике, но все же... Катон»), свидетельствует о том, какое большое значение в Риме придавалось знаменитому имени [35].

По свидетельству Цицерона, в начале лета самым громогласным оппонентом триумвиров был Гай Скрибоний Курион, сын консула 76 г. до н. э. Как и Гай Катон, Курион был еще молодым человеком; поразительно, что триумвиры почти не столкнулись с открытой критикой со стороны более заслуженных сенаторов и бывших магистратов. Это служит очередным признаком слабости сенаторской элиты главным образом вследствие гражданской войны и других недавних беспорядков. Впрочем, протесты иногда раздавались со стороны обычных граждан. Помпея освистали, когда он занял почетное место на играх, проведенных Габинием — тем самым человеком, который на посту трибуна обеспечил ему командную должность на море для войны с пиратами и впоследствии служил его легатом. Во время исполнения театральной постановки одного актера громко приветствовали, когда он выразительно произнес реплику: «Ты велик благодаря нашей нищете», — явно направленную в адрес Помпея Великого. Как свидетельствует Цицерон: