Адриан Голдсуорси - Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда

Многие римляне с удовольствием читали язвительные и часто непристойные пасквили Бибула, вывешиваемые на форуме. Нескрываемый интерес к этим сочинениям не следует рассматривать как признак особой симпатии к консулу, запершемуся в стенах собственного дома; политическая сатира во все времена часто забавляла даже тех, кто не соглашался с ней. Римляне обладали грубоватым чувством юмора и приветствовали непристойные шутки.

Цезарь постоянно служил мишенью для оскорблений со стороны своего коллеги, но, судя по всему, это мало волновало его. С другой стороны, самолюбивый Помпей тяжело переносил критику и 25 июня выступил на форуме с речью в защиту своего доброго имени. Цицерон счел это зрелище патетичным, так как надеялся возобновить дружбу с человеком, которого он так часто восхвалял, но отметил, что Помпею в итоге всего лишь удалось привлечь еще большее внимание к памфлетам Бибула. В то время Помпей постоянно заверял Цицерона, что ему не следует опасаться Клодия. Последний, по всей видимости, отложил свои нападки на законы Цезаря, если вообще рассматривал всерьез такую возможность, и уже не претендовал на пост трибуна. Осенью Цицерон считал (или, возможно, ему хотелось в это верить), что Помпей сожалеет о беспорядках, учиненных в начале года, и о своем отчуждении от сенаторской элиты [37].

В конце лета или в начале осени произошел странный эпизод, который до сих пор остается не вполне понятным. Веттий, который в 62 г. до н. э. обвинил Цезаря в соучастии в заговоре Катилины, но получил в награду за свои труды лишь побои и тюремное заключение, выступил перед сенатом и объявил о подготовке нового «заговора». Он сдружился с Курионом и впоследствии поведал ему о своих планах убийства Помпея — или, согласно другому варианту, Помпея и Цезаря. Курион сообщил об этом своему отцу, который немедленно связался с Помпеем, и Веттия призвали к ответу на заседании сената. Там он обвинил Бибула в подстрекательстве Куриона с целью убить Помпея, а возможно, и Цезаря. Он назвал имена нескольких других заговорщиков, в том числе Брута, сына Сервилии, которому еще не исполнилось тридцати лет. Брут и по крайней мере один из других названных людей мог иметь мотив убийства, так как Помпей казнил его отца во время гражданской войны. Предполагалось, что один из слуг Бибула принес кинжал, которым собирались воспользоваться молодые заговорщики. В то время Цицерон полагал, что за Веттием стоит Цезарь, хотевший нейтрализовать Куриона за критику триумвиров. Впрочем, крайне маловероятно, что Цезарь мог желать смерти сыну своей любовницы. Сам Курион искусно защищался от нападок, а Помпей несколько месяцев назад уже поблагодарил Бибула за предупреждение о готовящемся на него покушении. К истории Веттия отнеслись с большим подозрением, и он был помещен под стражу за то, что, по его собственному признанию, нашел спрятанный кинжал на форуме [51] Подозревали, что он сам этот кинжал на форум и принес. ( Прим. ред.) . На следующий день Цезарь и Ватиний вызвали его на народное собрание перед рострой. На этот раз Веттий не упоминал о Бруте. Цицерон, без сомнения намекавший на отношения Цезаря с Сервилией, саркастически заметил, что «ночная просьба была удовлетворена» [38]. Вместо этого Веттий объявил о причастности к заговору Лукулла и ряда других людей, в том числе зятя Цицерона. Никто не поверил ему, и его отдали под суд, но он был обнаружен мертвым в своей камере еще до начала процесса.

Причина смерти Веттия остается неясной. По словам Плутарха, ее назвали самоубийством, но на его шее остались отметины от удушения. Светоний, заявлявший о причастности Цезаря к этому темному делу, говорит, что Веттия отравили по его приказу. Спустя несколько лет Цицерон винил в этом эпизоде Ватиния, а не Цезаря. Современные ученые расходятся во мнениях о том, кто на самом деле стоял за смертью Веттия. Некоторые обвиняли Цезаря, другие выдвигали предположения о роли Клодия и даже самого Помпея. С одной стороны, этот эпизод должен был доставить Помпею немало беспокойства, так как он всегда боялся гибели от руки убийцы, и укрепить его верность триумвирату, несмотря на град оскорблений со стороны Бибула. Упоминание имени Брута свидетельствует о том, что Цезарь едва ли был движущей силой этой аферы. Скорее всего он просто решил извлечь выгоду из нее, когда она была раскрыта. Поскольку на второй день Веттий не упомянул о Бруте, это значит, что он находился под давлением. Веттий вполне мог действовать по собственной инициативе, движимый желанием вернуть былую популярность или в надежде укрепить свое благосостояние наградой, положенной для осведомителя. Цезарь явно попытался использовать его, но быстро осознал, что выгода будет минимальной и на Веттия нельзя полагаться. Нельзя исключить, что он распорядился убить заключенного, который в конце концов пытался очернить его имя в прошлом, но теперь это уже нельзя доказать [39].

Бибулу удалось перенести выборы консулов с июля на октябрь. Но, несмотря на то что он имел право руководить этой процедурой, он остался дома и задача по проведению выборов была возложена на Цезаря. Консулами 58 г. стали Кальпурний Пизон, новый тесть Цезаря, и Габиний; оба они благосклонно относились к триумвирам. Развитие событий в следующие месяцы имело чрезвычайно важное значение для Цезаря, так как чем дольше соблюдались его законы, тем труднее было бы усомниться в них в будущем. В конце своего консульского срока Цезарь проводил большую часть времени в Риме или в его окрестностях, наблюдая за происходящим. Клодий все-таки стал трибуном, но поскольку его нынешний плебейский статус был тесно связан с правомочностью действий Цезаря на посту консула, то теперь он прилагал все усилия, чтобы подтвердить их законность. По свидетельству Диона Кассия, он запретил Бибулу произносить речь в последний день его консулата (точно так же как Метелл Непот помешал Цицерону в конце 63 г. до н. э.). Двое из новых преторов обрушились с нападками на Цезаря, и он ответил на их критику в сенате. Три речи, произнесенные им в ходе дебатов, впоследствии были опубликованы и стали основой для защиты и оправдания его действий в 59 г. до н. э. К сожалению, они не сохранились. После трехдневного заседания сенат так и не пришел к определенному решению. Попытка одного из новых трибунов выдвинуть обвинение против Цезаря была блокирована большинством членов коллегии. Цезарь наконец отбыл в Галлию лишь в марте 58 г., когда там возникла ситуация, требующая его пристального внимания [40].

Цезарь многого достиг за время своего консулата. Была запущена широкомасштабная программа распределения земель, работавшая до конца десятилетия. Помпей законодательно подтвердил свое «Восточное уложение», а Красс добился поблажек для сборщиков налогов. Цезарь, объединившийся с двумя другими членами триумвирата, смог добиться этого, несмотря на противодействие, которое не смогли преодолеть его первые примирительные шаги. Это был бурный год, и трения между оппонентами не раз достигали высокого накала. Цицерон в своих письмах выражал опасения перед тиранией и наступающей гражданской войной. Ни того ни другого не произошло, но многие соглашения и прецеденты, регулировавшие общественную жизнь, подверглись огромному давлению и во многом утратили свою силу и авторитет. Решимость Бибула и Катона любой ценой воспрепятствовать Цезарю причинила не меньше ущерба, чем его собственная решимость любой ценой настоять на своем. Цезарь одержал временную победу и получил возможность обессмертить свое имя на военном поприще. Если его военные успехи будут достаточно впечатляющими (а Цезарь не сомневался в этом), то даже самые непримиримые оппоненты будут вынуждены признать его великим — возможно, даже величайшим — слугой Республики и некоторые сомнительные решения, принятые во время его консулата, будут забыты или прощены. По закону Ватиния (lex Vatinia) он получал Иллирию и Цизальпийскую Галлию, а впоследствии к его провинции была добавлена Трансальпийская Галлия. Воодушевленный этим успехом, Цезарь объявил в сенате, что поскольку «он исполнил свое величайшее желание, к великому горю своих врагов, то теперь сложит гору из их голов». Неизвестно, было ли это умышленной двусмысленностью, но один сенатор язвительно заметил, что такая задача может оказаться непосильной для женщины, имея в виду старую историю о Цезаре и Никомеде, снова увидевшую свет благодаря памфлетам Бибула. Цезарь добродушно ответил, что это будет нетрудно, так как «Семирамида, царица Сирии и амазонок, в былые дни властвовала почти над всей Азией». Этот эпизод, показывающий уверенность и самодовольство Цезаря, будет хорошим эпилогом для рассказа о событиях 59 г. до н. э. [41].