Ролан Мунье - Убийство Генриха IV

Памфлетист отвергает возражение, что это были просто мысли отдельных лиц, сугубо частные мнения христиан, сбившихся с пути и отвергнутых прочими членами Общества Иисуса. Отец Мануэл Сан обдумывал свою книгу в течение сорока лет. Его труд стал постоянным справочником для иезуитов-исповедников. Сана почитали в Обществе как святого, недаром же ему являлись в видениях Дева Мария и святой Игнатий. Что касается Марианы, то отец Рибаденей-ра в своем «Каталоге книг Общества», изданном в 1608 г., возносит ему хвалу на странице 141 «за превосходное суждение, восхитительное учение, глубочайшее богословие». Сочинения Марианы и Сана были напечатаны с официального одобрения их руководителей, Сана — в Антверпене, Марианы — в Толедо и Майнце, с одобрения брата Петра де Онна, орденского куратора, а дозволение печатать дано было Эстебаном Ойедой, визитатором Общества Иисуса в провинции Толедо, и «после прочтения сего [сочинение] было утверждено учеными и важными особами нашего Ордена».

Памфлетист вменяет в вину иезуитам Пороховой заговор в Англии в 1605 г., направленный против Иакова I. По его мнению, инициатором, руководителем и исполнителем его был отец Гарнетт, куратор ордена в этой стране. А отец Гарнетт был провозглашен иезуитами святым, помещен ими среди мучеников, и его гравированный портрет был в продаже.

Памфлетист вменяет в вину иезуитам убийство Генриха III, которое восхваляли Беллармино и Мариана, назвавший его «произведенным силой Духа Божьего, осуществленным при слабости тела его» (убийцы). Этому вторили Рибаденейра, Беканус, Васкес, Бонарий и прочие иезуиты. Иезуиты Парижа сочинили книгу «О справедливом низложении Генриха III» [59] «De la juste expulsion de Henri III». Автор этой книги не был иезуитом. . В предисловии к ней сказано, «что ради общего дело по праву можно устранить и уничтожить короля Генриха IV».

Памфлетист вменяет в вину иезуитам покушение Жана Шателя на Генриха IV в 1595 г. Жан Шатель был ими подготовлен — уроками и исповедями отца Жана Гере, сочинениями отца Жана Гиньяра. Парламент вынес им приговор. Однако они заказали в Риме высеченные изображения своих мучеников, где были отдельные ниши для отцов Гере и Гиньяра.

Памфлетист вменяет в вину иезуитам преступление Ра-вальяка, ведь тот «признал, что его побудили к оному проповеди, а особенно о Пришествии и последняя великопостная. Чьи же? Да чьи еще, как не иезуитов, которые заполняют все наши мятежные амвоны…» К тому же Равальяк «открылся отцу д’Обиньи в задуманном им деянии, даже показал ему свой нож, где аллегорически было выгравировано сердце, а на конце крест…» Монах не донес об этом. Разве нельзя сказать, что «иезуиты — это дух Равальяка, а Равальяк — рука иезуитов»?

Иезуиты, чудовища неблагодарности, по мысли нашего автора, полностью подкуплены Испанией. Добро, которое им сделал Генрих IV, для них ничего не значит. «Целью их Общества, основателем коего был испанец, а наваррец — предатель и отступник [60] Король Франции имел право на испанскую Наварру. , было величие испанской монархии…» Иезуиты в Бордо, обращаясь к капитанам, набиравшим войска для похода на Клеве, говорили тем, «что они идут против католиков, чего по совести им делать нельзя, что все их выстрелы будут направлены в сердце Господа Нашего…» Два иезуита даже сказали маршалу де Ла Шатру, что, если он поведет армию на Клеве, он будет проклят. Иезуиты «призывали нас истреблять гугенотов… Они беспрестанно твердили нам, что во Франции нужна лишь одна религия. Однако считали за благо, что испанцы заключили мир с Провинциями [61] Протестантские Соединенные Провинции (Нидерланды), восставшие против короля Испании. , в ущерб мессе, нашей церкви и даже папе».

Не дадим себя обмануть, предупреждает нас памфлетист, иезуитской ложью. Отец Котон объявляет книгу Хуана Марианы «скверной книгой» и напоминает, что в «нашей провинциальной Конгрегации» в Париже в 1606 г. «мы признали сие перо дурно очиненным» и потребовали от генерала ордена, «чтобы те, чьи писания идут во вред французской короны, были наказаны, а книги их уничтожены». Однако отец Сан и отец Мариана высказывали те же идеи, что и Педро Рибаденейра, Габриэль Васкес, Мартин Беканус и Николаус Бонарий — немецкие иезуиты, Жан Гиньяр и авторы «Апологии Жана Шателя» — французы, Роберто Беллармино — итальянец, Джозеф Крессуэлл — англичанин и пр. Впрочем, полагаться на слова и клятвы иезуита невозможно. Кардинал Толедо, один из них, поучает нас (Instit. Sacerdotale, livre IV, chapitre XXI): «Отвечая на вопросы своего начальника, принеся клятву, он (иезуит) может отпираться, прибегая к двусмысленностям, в ответах же должен повиноваться не воле судьи, а лишь своей собственной». И в частности, о преступлении, которое он совершил или о котором знает, он может ответить «не знаю» или «не сделал», подразумевая «не знаю ничего, о чем мог бы сказать» или «не сделал сейчас». Иезуит Сильванус (In Philippica, С. 5) провозглашает: «Дозволено использовать двусмысленности и неоднозначные слова, чтобы обмануть слушающих, когда тот, кто вас вопрошает, вам не начальник и не судья». То же говорит Григорий Валенсийский, как и Мартин Наваррский.

Так что это правильно, утверждает наш автор, что «немцы, венгры, венецианцы выдворили их со своих земель». Пусть парламент Франции изгонит это Общество. Под предлогом обучения доброй латыни они делают из наших детей «в своих коллегиях те же испанские колонии». «А что касается исповедей, главного нерва их Общества, то бишь их конспирации, — кто не знает, что это не что иное, как происки этого магометанина — Старца Горы, заново вскипяченные ими?» Тех, кто перед ними кается, они «погружают в ужас вечных мук, внушая им такое чувство в своей Комнате размышлений, а потом, утратившим разум и потрясенным, предлагают им единственное спасение — какое-нибудь громкое убийство… Разве не превзошли они в этом измышления сарацин?»

Прочие памфлеты анализировать незачем. Все они муссируют те же темы. Они отражают брожение умов. Вот в такой духовной атмосфере и принимал решения парламент.

Перед приговором Равальяку президент де Ту [62] Ту, Жак-Огюст де (1553–1617) — один из президентов Парижского парламента с 1595 г., автор знаменитых мемуаров «История моего времени». — Примеч. перев. предложил вспомнить статью Констанцского собора против тираноубийства, ибо, говорил он, эту осужденную доктрину преподают чересчур свободно и слишком свободно пишут о ней. Он потребовал, чтобы парламент послал за богословами с факультета, дабы те повторили свой прежний декрет против сторонников тираноубийства. Его предложение было воспринято «весьма холодно».

В день осуждения Равальяка, 27 мая, де Ту возобновил свое предложение, и на сей раз оно встретило хороший прием. Первый президент провел решение, чтобы на следующий день парламент вызвал «синдика богословского факультета, именуемого Рише, ученого мужа, храброго служителя королей и королевства, любящего свою страну» и декана факультета, «господина и великого магистра» Наваррского коллежа.