Наталья Пушкарева - Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.)

*

Мнение Феофана разделял и преосвященный Иосиф, архиепископ Московский: в своей записке он признает правильной виной для развода только прелюбодеяние. Иосиф при этом наказывает духовному суду внимательно относиться к обвинениям в прелюбодеянии, «дабы челобитчик, который бьет челом о разводе, несогласное и нелюбивое сожитие имея с супружницею своею, и сам он каковым коварством и поступком нс дал жене причины к прелюбодеянию, хотя от ея каковым либо способом избыти и на другой жснитися». [264]Иосиф, безусловно, хорошо был знаком с практикой ложных обвинений жен в прелюбодеянии, когда мужья просто хотели избавиться от опостылевшей жены для вступления в другой брак, часто применяя угрозы или склоняя жену к прелюбоде- нию напрямую, как мы увидим далее. Так, иски о разводе со стороны жены регулярно включали обвинения мужа в прелюбодеянии, из-за чего и следовало жестокое отношение к жене, побои и издевательства. [265]

Еще более аргументированной является позиция асессора Св. Синода иерея Анастасия Кондоиди. Выступая, как и два предыдущих архиерея, в пользу равенства в предоставлении развода мужу и жене, Кондоиди восклицает: «С каким убо лицем чистоты (женския) требуе- ши, а сам в ней не пребываеши?» С его точки зрения, плоть едина, смерть едина и спасение едино, рождение равно от мужа и жены происходит, долг родителям чада отдают в равной степени, а посему и развод имеют право получить равно. Кондоиди также распространяет это право и на развод по причине «биения» жен, приводя в подтверждение своей правоты законы греческих царей (Феодосия, Валентина и Юстиниана). Он выступает и против физического наказания «погрешающей» жены: можно использовать увещевание, запрещение или «отнятие некоторой власти». Кондоиди приводит пять причин, по которым «ранами же и биением жену наказывать несть мужне»: «1) происходит от свирепства и жестокосердия, чему быти не подобает; 2) благоразумному и равному и дружелюбному брачному совокуплению противно; 3) любовь брачную искореняет во обоих, как в мужи, егда с женою своею обходится, аки с рабою, так и в жене, егда видит себе презираему и тирански мучиму; 4) самое искусство учит, яко исправление и миротворенис фамилии не таким образом происходит; 5) никакими правилами, как божественными, так и человеческими нс утверждается, ниже есть во употреблении, разве в лишенных ума и пианствующих». [266]Здесь Кондоиди даст полное и контекстуальное толкование норм Священного Писания и правил святых отец и святых апостол (в частности, св. Василия Великого), подчеркивая, что, несмотря на возможность общего принципа наказания провинившейся (и только провинившейся) жены, тем нс менее это наказаниене включает физического воздействия. Как мы видели выше, такая инте- прсгация господствовала и в дидактической литературе того времени, но на практике, а это показывают судебные дела, сохранялась стойкая ассоциация между словом «наказание» и «побои», ибо вся система наказаний в России XVII—XVIII вв. строилась на телесных наказаниях, увечьях, пытках и других методах физического воздействия.

В конечном счете именным указом от 20 сентября 1752 г. повслсва- лось выносить решение о неправильных браках на основании Священного Писания, а не на собственных рассуждениях, [267]то есть покушение на жизнь супруга оставалось среди причин развода. В проектах Уложения среди смягчающих причин убийства жены все же значилось прелюбодеяние, если муж застанет свою жену в прслюбодействс, то в этом случае мужа предполагалось отослать к церковному покаянию на месяц, [268]жена, однако, такой привилегией воспользоваться не могла.

Накопившиеся проблемы церковного управления, а также постоянные трудности юрисдикции между церковными и светскими властями по делам о супружеском насилии и прелюбодеянии получили свое отражение в царствование Екатерины II, особенно в наказах. В наказе Синода своему депутату (1767 г.) рекомендовалось, чтобы такие дела рассматривались в светских командах, также наказывались и отсылались к духовным властям только для производства дела о разводе. [269]Насколько противоречивой была ситуация, видно из указа от 15 мая 1767 г., по которому, наоборот, светским властям запрещалось вмешиваться в «партикулярные несогласия» между мужем и женой, за исключением дел, касающихся краж и грабитсльств, и отсылать их к духовным властям. [270]Таким образом, попытка духовных властей сосредоточиться только на духовной стороне брачных отношений не была успешной, ведь в системе, где церковь также являлась частью государственного механизма, обязанности распределялись функционально, иначе говоря, все брачные отношения автоматически относились к ведению церкви. В то же время в рамках своего цивилизационного проекта Екатерина пыталась «смягчить» нравы и прописать обязанности супругов в соответствии с новым представлением о просвещенном гражданине.

В «Уставе благочиния» (1782 г.) должности мужа и жены отнесены к общественным обязательствам. Муж «да прилепится к своей жене в согласии и любви, уважая, защищая и извиняя ея недостатки, облегчая ея немощи доставляет ей пропитание и содержание по состоянию и возможности хозяина»; жена «да пребывает в любви, почтении и послушании к еиоему мужу; и да оказывает ему всякое угождение и привязанность аки хозяйке». [271]Екатерина была, однако, весьма внимательна к супружеским отношениям и особенно к негативным их проявлениям, что хорошо видно из ее проекта Уголовного уложения, относящегося к концу 1770-х гг. Следуя сложившейся в уголовном праве XVIII столетия традиции, Екатерина рассматривает убийство мужем жены как неумышленное смертоубийство. Особенностью же ее проекта является эксплицитное выделение этого состава в отдельную статью под классификацией неумышленное убийство но неосторожности в группе одинаковых составов: если родители детей, или начальник подчиненного, или «муж от невежества или иной причины станет бить жену» и в результате такого «неосторожного наказания» ребенок, подчиненный или жена лишится жизни, то такой убийца подлежит лишению чести или состояния, тюремному заключению и ссылке на каторгу но церковном покаянии. [272]Наказание неизмеримо более жесткое, чем в предыдущих проектах Уложения, что, вероятно, для того времени, сообразно распространенным идеям соответствия наказания преступлению, можно рассматривать как признание серьезности преступлении. Екатерининский проект Уголовного уложения признает и неумышленное увечье но неосторожности с теми же составами: если муж «от невежества» или но иной причине станет бить жену и она останется увечной навсегда или жизнь ее в опасности, то преступник (изувечник) подлежит лишению чести или состояния и тюремному заключению. [273]Можно смело утверждать, что это первое официальное признание недопустимости побоев в семье в отношении жены. Интересно, что Екатерина признает причину побоев в «невежестве» мужа, еще раз предполагая, что человек просвещенный такие действия совершать не будет. Важно добавление «но иным причинам», которое криминализирует любые формы побоев, исключая возможность физического воздействия «но причине» и окончательно лишая мужчину права «исправлять» своих домашних силовыми методами. Официальная же юридическая литература последней четверти XVIII — начала XIX в. сходилась во мнении, что «мучитсльскос обхождение» есть правильная причина развода. [274]