Жак Ле Гофф - Людовик IX Святой

Metz R . L’enfant dans le droit canonique médiéval // Recueil de la société Jean Bodin. Bruxelles, 1976. T. XXXVI. 2. L’Enfant. P. 9–96.

Olivier-Martin Fr. Etudes sur la régence. P. 77 sq. Note 30. Это издание я взял за образец.

См. также: Wolf A. Kônigtum, Mindeijàhrigkeit und die Institution der Regentschaft // Recueils de la Sociétéjean Bodin. T. XXXVI. 4. P. 97–106.

О несовершеннолетии английского короля Генриха III, вступившего на престол чуть раньше Людовика, в 1216 году, в возрасте семи лет, см.: Carpentier D. A. The Minority of Henry III. L., 1990.

Бланка Кастильская беременна последним ребенком, который родился после смерти Людовика VIII в начале 1227 года; это будущий король Неаполитанский и Сицилийский Карл Анжуйский.

Эта миниатюра из рукописи, хранящейся в Парижской Национальной библиотеке (fol. 97, Ms. Nouvelles Acquisitions latines 3145), воспроизведена на с. 216 следующей работы: Thomas М. L’iconographie de Saint Louis dans les Heures de Jeanne de Navarre // Septième centenaire de la mort de Saint Louis (1970). P., 1976. См. ил. 9.

Понятие «оскорбление величества» (букв, «умаление величества» — лат. «minuta majestatis») возникло еще в республиканском Риме и означало особо тяжкие государственные преступления — измену, попытку захвата власти, возбуждение мятежей и волнений. Предполагалось, что такие действия оскорбляют (умаляют) достоинства и права римской общины. Установление единоличной власти императоров сопровождалось определенными юридическими выводами, согласно которым римский народ перенес свою власть и величие на особу правителя. Поэтому уже в I в. возобновленный закон об оскорблении величества стал применяться по отношению к тем, кто выражал оппозиционность в любой форме — от претензий на власть до невинных шуток в быту, а также вообще для расправы с неугодными. Надо отметить, что в понятии «majestas» соединялись смыслы высшего авторитета и священности одновременно. По глубоко архаическим, но весьма долго существовавшим представлениям римлян, именно община в целом обладала высшей властью в Римском государстве, при том, что община эта состояла не только из граждан, но и из богов — покровителей Вечного города. Поэтому оскорбление величества есть также — и даже в первую очередь — святотатство. Вместе с функциями власти община перенесла на императора и сакральные функции, так что оскорбление его оказывалось и оскорблением божества. В христианской Европе религиозные оттенки представлений о величестве усилились, ибо государь есть помазанник Божий, представитель Бога на земле. В ХII — ХIII вв. в Западной Европе начинается возрождение римского права, а отсюда — и возрождение представлений об оскорблении величества. Однако с христианской точки зрения (особенно в массовых представлениях — вспомним настойчивое стремление Жанны д’Арк короновать Карла VII) в полной мере государь обретает «majestas» — высший священный авторитет — лишь после коронации и миропомазания; до этого он, говоря современным языком, является лишь исполняющим обязанности государя, еще не утвержденным Богом.

Richard J. L’adoubement de Saint Louis // Journal des savants. 1988. P. 208–217.

Mathew Paris . Chronica majora… T. III. P. 118.

Через (лат.). — Примеч. пер.

В 1316 году малютке Жанне, старшей дочери Людовика X Сварливого, не повезло вдвойне: она лишилась трона, потому что была особой женского пола и к тому же подозреваемой в том, что она незаконнорожденная (слух, порожденный делом о Йельской башне); династия Капетингов, в отличие от других великих монархических династий, кажется, успешно исключала из числа престолонаследников и бастардов и женщин. В начале XV века это обернулось против будущего Карла VII*.

*В 1314 г. Францию потряс семейно-политический скандал. Выяснилось, что снохи короля Филиппа IV — супруга его старшего сына Людовика, короля Наваррского, будущего Людовика X, Маргарита Бургундская, мать Жанны Французской, и супруга младшего из королевских сыновей, Карла, будущего Карла IV, Бланка Бургундская, — были повинны в супружеской измене. Их уличили в любовной связи с придворными, братьями Филиппом и Готье д’Онэ соответственно, причем адюльтер протекал в Нельской башне, а Жанна Бургундская, супруга среднего сына, Филиппа, графа Пуатье, будущего Филиппа V, потворствовала этому. В результате судебного процесса братья д’Онэ были казнены, Маргарита и Бланка заточены в замок Шато-Гайар, а Жанна — в монастырь (далее их судьбы оказались различными: Маргарита вскоре умерла в Шато-Гайаре при неясных обстоятельствах — подозревали убийство, Бланка после расторжения брака с Карлом постриглась в монахини, Жанна вернулась к супругу и даже стала королевой). Молва называла Жанну Французскую дочерью не Людовика Сварливого, а Филиппа д’Онэ. Что же касается ситуации с наследником французского престола, а затем королем Карлом VII, то неясно, что Ж. Ле Гофф имеет в виду. В 1414 г. король Англии Генрих V возобновил претензии английских королей на французский престол и в 1415 г. вторгся во Францию, раздираемую гражданской войной между двумя группировками знати и их сторонниками. Одна из партий, бургиньоны, поддерживала претензии Генриха V, другие, арманьяки, выступали за национальную французскую династию. Победа англичан в битве при Азенкуре в 1415 г. отдала в их руки Нормандию. В 1420 г. в связи с победами англичан и усилением гражданской войны в г. Труа в Шампани было заключено соглашение между Англией и Францией, причем со стороны Англии его подписал сам Генрих V, а со стороны Франции от имени психически больного короля Карла VI Безумного — герцог Бургундский Филипп Добрый и супруга Карла VI, королева Франции Изабелла Баварская. По этому соглашению салический закон во Франции отменялся, Карл, герцог Туренский, ставший в 1417 г. дофином, то есть наследником престола, и тогда же — лидером арманьяков, от наследования отстранялся, наследницей объявлялась дочь Карла VI и Изабеллы Баварской Екатерина Французская, которая вступала в брак с Генрихом V и передавала ему наследственные права на французский престол. Но именно укоренившиеся в массовом сознании, а не только в государственном праве, представления о том, что только мужчина может наследовать трон, позволили, среди прочего, дофину Карлу утвердиться на престоле в качестве короля Карла VII, то есть салическое право как раз сработало за него. В ряде европейских держав королевские бастарды действительно претендовали на трон, иногда, например, в Кастилии, даже успешно, но во Франции этого никогда не было. Может быть, Ж. Ле Гофф имел в виду то, что Изабелла Баварская, чтобы обосновать причины, по которым дофин должен был быть отстранен от престолонаследия, даже заявляла, что он родился не от короля (многие современники искренне верили этому, некоторые историки XX в. утверждают, что Изабелла из политических соображений оклеветала себя). Но ни Жанна, ни Карл не являлись, даже в случае обоснованности подозрений, королевскими бастардами, ибо их обвиняли в том, что они дети королев не от мужей, а в Европе такие побочные дети не могли допускаться к престолонаследию нигде и никогда.