Николай Карпов - Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

— Гей, жиды, вперед, вперед!

И тут же рубили выходящих. Прослышавшие об этом евреи красноармейцы предусмотрительно надевали на себя кресты, сходя таким образом за христиан, по после тот, как по акценту некоторые были опознаны впоследствии, казаки перестали верить крестам и производили своеобразный телесный осмотр пленных, причем истребляли всех обрезанных при крещении. Особенно зверели казаки, когда им пришлось столкнуться с батальонами еврейских коммунистов, шедших в бой с голубым национальным знаменем. Дрались эти батальоны очень плохо и трусливо, пытались сдаваться при первом же хорошем натиске. Казаки рубили их беспощадно. Однако, под Екатеринодаром, каким-то чудом батальон мобилизованных евреев был взят в плен живьем. И отослав их в тыл в сопровождении собственного своего конвоя.

— Рубить, рубить! — кричали казаки со всех сторон, по конвой все-таки доставил их благополучно к поезду. Впоследствии, как я слышал, евреи эти работали в Новороссийске, разгружая суда. Мне пришлось по этому поводу наслушаться со всех сторон немало нелестных отзывов » [219] Шкуро А.Г. Указ. соч. С. 218-219.

На родине Сорокина отношение к евреям складывалось по-разному, в зависимости оттого, как они вели себя по отношению к казакам. Вообще-то евреев было на Кубани немного, так как им законом было запрещено селиться на казачьих землях. Конечно, Сорокин, как и многие другие, не мог не обратить внимание на то, что Крайний (Шнейдерман М.И.) в июле 1918 г. стал во главе всей партийной организации Северо-Кавказской республики — председателем краевого комитета РКП(б), товарищем председателя Северо-Кавказского ЦИК и членом Реввоенсовета 11-й армии. Другой еврей А.И. Рубин стал председателем ЦИКа Северо-Кавказской республики, третий — Б.Рожанский возглавил фронтовую ЧК, четвертый — С.А. Дунаевский — был уполномоченным ЦИК по продовольствию. Власов (Богоявленский) был председателем Северокавказской ЧК. Немало евреев заняло другие посты в партии и армии. Кооптированными членами Президиума ЦИК республики были евреи: Дунаевский, Островский, Зорько, Красников, Лацман, Остерман и др.

Безусловно, засилие евреев вызывало недовольство не только Сорокина, и не только по причине антисемитских настроений. Такое же отношение могло быть и к представителям любой другой национальности, кроме титульной, если бы она, занимая столь малый удельный вес в общенациональном составе страны, была бы так же широко представлена в руководящих органах республики.

Все это нужно обязательно учитывать при рассмотрении событий последнего периода жизни Ивана Лукича Сорокина. Недовольный кознями представителей именно этой национальности по отношению к себе он нередко в сердцах называл евреев «иерусалимскими казаками» и «бундовцами». Но антисемитом он никогда не был. Для него главным было не национальность человека, а его качества. Тем более, если верить одной легенде, — в его собственных жилах тоже была еврейская кровь.

Хорошо знавший Сорокина П.С. Гуменный в письме к Г.К. Орджоникидзе писал:

«Петропавловцы даже говорили: у Сорокина кровь еврейская… Когда я однако заинтересовался, оказывается, Сорокин имел уличную кличку «Ванька выкрест-израиль » [220] Тот, кто перешел в христианство из другой религии. См.: Словарь русского языка. Т. 1. - М.: «Русский язык», 1981. С. 262. .

Я не стал добиваться, по какой линии — отца или матери — он имел еврейскую кровь. Знаю лишь одно, что подтверждается казачьим историком Щербиной, что «среди казаков есть приписные казаки из цыган, евреев, румын, поляков и др.» [221] ГАКК. Ф.р. 512. On. 1. Д.2. Л. 5. .

Даже если это только легенда, то она косвенно опровергает обвинения Сорокина в антисемитизме.

Небезынтересен и другой факт. Жена И.Л. Сорокина — Лидия Дмитриевна была приемной дочерью Петропавловского купца Колесникова, члена секты иудодействующих, в народе их называли «субботниками», а в станице еще и «жидами». Станичные субботники отвергали православную церковь и христианское вероучение, святой книгой считали Ветхий Завет, не признавали троицу. Христа сектанты считали лишь одним из пророков. Подобно иудеям они праздновали субботу, а не воскресенье, отрицали почитание икон, придерживались ряда пищевых ограничений, давали своим детям еврейские имена, соблюдали обряд обрезания. Субботники исповедовали иудаизм с его догматикой, сложными ритуалами и обрядами, которые способствовали замкнутости их общин, соблюдали обычаи и традиции иудеев, изучали их язык. Сопоставив эти факты, трудно прийти к выводу, что И.Л.Сорокин был ярым антисемитом, каким его рисуют.

Буквально уже на следующий день после назначения И.Л.Сорокина главнокомандующим Красной Армией Северного Кавказа, его войскам пришлось отступать к Екатеринодару. Управление ими было по-прежнему затруднено, и, чтобы выиграть время для его восстановления, новый главком приказал частью сил перейти в наступление направлением на Тихорецкую. Однако Деникин упредил Сорокина, 6 августа пять его дивизий перешли в наступление на столицу Кубани.

Нужно сказать, что Деникин к этому времени получил серьезную поддержку от казаков-кубанцев. До недавнего времени они предпочитали самостоятельно, силами создаваемых ими отрядов бороться с красными, считая, что справятся и без пришельцев в лице Добровольческой армии, которая к тому же на первое место ставила борьбу за «единую и неделимую Россию». Теперь же, когда армия Деникина, взяв первую кубанскую станицу Ново-Покровскую, вступила на Кубань, ситуация коренным образом изменилась. Казаки охотно пошли в Добровольческую армию и к генералу Покровскому целыми сотнями. В короткое время кубанцы уже стали составлять почти половину личного состава войск Добровольческой армии.

Итак, Деникин упредил Сорокина и начал наступление первым. Пять его дивизий двинулись к Екатеринодару. Через день они уже заняли станицы Журавскую, Березанскую, Кореновскую и быстро продвигались к станице Динской. Под угрозой захвата белыми оказался Тимашевский железнодорожный узел. На него с севера двигалась армия Покровского. Так и не начав наступления, войска Сорокина отступили и перешли к обороне в непосредственной близости от Екатеринодара.

Бои за город развернулись в районе станицы Пашковской, которая несколько раз переходила из рук в руки. Но сдержать натиск противника становилось все труднее, так как главные силы войск Сорокина находились на левом берегу Кубани. В этих условиях многое зависело от крепкого тыла армии, способностью его маневрировать резервами, вовремя обеспечивать оружием, боеприпасами и продовольствием.

В Армавире в это время произошла настоящая катастрофа. Отданное Сорокиным распоряжение о снятии одной дивизии с фронта для отправки в Екатеринодар было выполнено крайне неудачно, без предварительной перегруппировки. Белые ринулись в образовавшуюся брешь, а закрыть ее было нечем. Держать в то время резервы считалось «буржуйством». Противник бросил в прорыв конницу, но воздействовать на нее хотя бы переносом огня с соседних участков тоже не получилось, в это время уже остро ощущался недостаток в снарядах и патронах. Как вспоминал С.В. Петренко: