Александр Орлов - Основы курса истории России (Учебник. 2-е издание)

Одновременно суровые меры были приняты по отношению к системе просвещения. Были ликвидированы остатки университетской автономии. Ограничивалось количество студентов на всех факультетах, кроме медицинского. Из учебных программ был изъят ряд предметов (политическая экономия, зарубежное право). Чтение лекций по философии поручалось профессорам богословия. Прекратились зарубежные стажировки ученых. Резко ограничивался въезд иностранцев в Россию и выезд русских за рубеж. Россия была, по сути, изолирована от окружающего мира, развития современных идей. Сколько-нибудь последовательно в течение долгого времени такая политика продолжаться не могла.

Как оценить итоги внутренней политики самодержавия 1825–1855 гг.? Безусловно, основная часть стоявших перед страной проблем — отмена крепостного права, улучшение системы управления, развитие просвещения в соответствии с уровнем западных стран — решена не была. Тем не менее во всех указанных сферах при Николае были заложены основы будущих преобразований. Многие из принятых в те годы мер были использованы при проведении реформ Александра II в 1860–1870-е гг. В николаевскую эпоху сложился круг реформаторов — правительственных деятелей, готовых с наступлением нового царствования взять на себя задачу проведения преобразований.

«Официальная народность». Поражение декабристов знаменовало начало нового этапа не только в правительственной политике, но и в развитии общественной мысли России. Это выразилось прежде всего в нарастании консервативных настроений в обществе. Именно на эти настроения ориентировался С. С. Уваров, формулируя свою «теорию официальной народности». Идеи, близкие к «официальной народности», получили в 1830–1840-е гг. широкое распространение в русской культуре. Они разрабатывались в публицистике Ф. В. Булгарина и Н. И. Греча (газета «Северная пчела»), повлияли на сочинения О. И. Сенковского (журнал «Библиотека для чтения»), драматургию Н. В. Кукольника (пьеса «Рука Всевышнего Отечество спасла»), зодчество К. А. Тона («неовизантийский стиль» в архитектуре) и др.

Дать теоретическое обоснование официальной концепции, развить и детализировать ее попытались профессора Московского университета М. П. Погодин и С. П. Шевырев. Они резко противопоставляли Россию «гниющему Западу»: Запад сотрясают революции, в России же царит спокойствие. Связано это было, как считали Погодин и Шевырев, с благодетельным влиянием самодержавия и попечительной властью помещика над крестьянами, обеспечивающими России социальный мир. «Нет страны в Европе, которая могла бы гордиться такой гармонией политического бытия, как наше отечество… — заявлял Шевырев. — Вот сокровище, вынесенное нами из нашей древней жизни, на которое с особой завистью смотрит разделенный в себе Запад, видя в нем неиссякаемый источник государственного могущества». Задуманная первоначально как попытка совместить самобытное развитие России с элементами западной культуры, «теория официальной народности» постепенно огрублялась и деградировала. Она все больше сводилась к обличению Западной Европы, призывам к изоляции России от Запада, превознесению военной мощи России и существовавших в стране порядков.

Тайные общества и кружки.Часть русского образованного общества (прежде всего студенчество) резко отвергла официальную идеологию и пыталась во второй половине 1820 — начале 1830-х гг. продолжить дело декабристов, воплотить в жизнь их программные лозунги. В 1827 г. полиция разгромила кружок студентов Московского университета братьев Критских, замышлявших распространить революционные прокламации в день коронации Николая I и «прилепить» изображения казненных декабристов к памятнику Минину и Пожарскому. Участники кружка понесли различные наказания — от заключения в тюрьму и заточения в монастырь до высылки из Москвы под надзор полиции.

Такая же судьба постигла в 1831 г. кружок выпускника Московского университета Н. П. Сунгурова. Участники этого кружка планировали поднять восстание в Москве и объявить о введении конституционного правления.

Спустя год из университета за сочинение пьесы антикрепостнического содержания был исключен В. Г. Белинский, разогнано группировавшееся вокруг него студенческое « Общество 11-го нумера ». Наконец, в 1834 г. был разгромлен кружок студентов Московского университета А. И. Герцена и Н. П. Огарева, обвиненных в «пении пасквильных песен» и высланных из Москвы.

Разгром революционных кружков 1820–1830-х гг., так же как и поражение декабристов, стимулировал исподволь вызревавший поворот в направлении и характере развития общественной мысли. Неудачи попыток революционного преобразования России показали: прежде чем браться за эту задачу, надо понять, что из себя представляет Россия, каково ее место в истории человечества, какие силы направляют ее развитие. Внимание общества смещается от политических проблем к вопросам истории, философии и религии. Особую популярность в эти годы приобретают учения немецких философов Шеллинга и Гегеля, стремившихся осмыслить основные законы человеческого познания и фундаментальные закономерности общественного развития. Центрами идейной жизни в 1830–1840-е гг. становятся не тайные общества и офицерские заговорщические организации, а университетские кафедры, редакции журналов, светские салоны.

Важнейшую роль в идейной жизни России сыграл философский кружок Н. В. Станкевича в Москве, существовавший в 1831–1837 гг. Он объединил общественных деятелей различного направления — будущих славянофилов (К. С. Аксакова, Ю. Ф. Самарина), западников (Т. Н. Грановского, М. Н. Каткова), сторонников революционных идей (М. А. Бакунина, В. Г. Белинского). Участники кружка изучали сочинения немецких философов, пытались приложить их идеи к познанию русской действительности, выработать самобытную концепцию исторического развития России. К концу 1830-х гг. представители русского общества были готовы развернуть широкую дискуссию по основным проблемам развития России. Сигналом для такой дискуссии послужило выступление П. Я. Чаадаева в 1836 г.

П. Я. Чаадаев.Блестящий гусарский офицер в прошлом, друг Пушкина и декабристов, Чаадаев принадлежал к тем людям, за которыми в исторической литературе закрепилось название «декабрист без декабря». Близкий ко многим участникам выступления на Сенатской площади, Чаадаев еще до восстания отошел от движения декабристов, усомнившись в возможности воплотить их планы в жизнь. Годы после поражения декабристов стали для Чаадаева временем глубоких раздумий над судьбами России. В 1836 г. Чаадаев изложил итоги этих раздумий в «Философическом письме», опубликованном в журнале «Телескоп». Основным стержнем «Письма» были идеи, диаметрально противоположные «теории официальной народности». «Одинокие в мире, — писал Чаадаев, — мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и все, что нам досталось от этого прогресса, мы исказили». Виной тому считал Чаадаев, был отрыв России от остальной Европы. Вместо того, чтобы влиться в русло общеевропейской католической цивилизации, Россия в эпоху раннего Средневековья приняла православие из рук «презренной Византии» и замкнулась в чисто религиозной сфере, мало уделяя внимания проблемам социального развития и культуры.