Робер Фавтье - Капетинги и Франция

В последний год правления Филиппа Красивого, в 1314 г., возможно, под влиянием событий, театром которых была тогда Англия, мы видим, как во Франции в благородном сословии появляется очень отчетливая реакция против абсолютистских тенденций королевства. Корона, под давлением финансовых нужд, не осмеливаясь или будучи еще не в состоянии порвать с феодальной традицией согласия баронов на взимание субсидий на их землях, начинает созывать ассамблеи знати, клириков и горожан, имевших уже не тот характер, что Curia regis, королевская курия, понимаемая в более широком смысле и созываемая во все времена капетингской династией. Перед лицом нужд короля бароны пытаются и тут же добиваются актов о торжественном признании королевством их свобод. Надо полагать, между 1314 и 1325 гг. во Франции возникает парламент на манер английского.

Но сыновья Филиппа Красивого решили в пользу поддержки традиционной политики династии со времен Филиппа-Августа. Они воспользовались тем, что их королевство слишком обширно для того, чтобы вся знать могла легко собраться в одном месте, с целью собрать ее в двух разных местах. Они использовали партикуляризм этой знати, довольствующейся местными хартиями и не умевшей потребовать Великой хартии своих свобод. Они использовали нехватку в ней политического духа, наконец, монархическую лояльность народа. До настоящих Генеральных штатов Франции было ждать и ждать.

Движение реакции, ставшее в мгновение победоносным в короткое правление Людовика X, исчезло, не оставив глубоких следов. Как и хотели Филипп-Август, Людовик Святой и Филипп Красивый, во Франции был только один король. Монархия начинает ориентироваться на абсолютизм.

И в тот момент, когда династия празднует триумф своей традиционной политики, она исчезает. У этих трех принцев, замечательных своей красотой, для наследования остаются лишь дочери. Корона переходит к младшей ветви Капетингов. В апреле 1328 г. на трон восходит Филипп VI Валуа.

У суверенов, облик которых мы попытались набросать, были советники. Возможно ли для последних проделать то, что мы только что, впрочем, несовершенно, проделали для французских королей, которым они служили? Должны признаться, что нет. Слуги еще менее известны, чем их хозяева. Если исключить одного Сугерия, аббата Сен-Дени, который был советником и верно служил королям Людовику VI и Людовику VII, и одного или двух слуг Филиппа Красивого, другие королевские советники для нас лишь имена. Однако возможно ли, не вдаваясь в детали, от чего мы уклонимся, учитывая бедность нашей документации, составить некоторое представление, какими были эти советники, увидеть, эволюционировал ли тип королевского советника параллельно с типом суверена? Все-таки следует попытаться.

Прежде всего, надо отказаться от современных представлений о должности советника. Особы, окружающие короля, — не служащие или не только служащие, и Королевский совет как строго организованный институт появляются только в последние годы существования династии. Советники являются друзьями короля, его «приближенными», и естественно, эти советники не были совершенно одинаковыми во времена короля Филиппа I, крупного сеньора Иль-де-Франса, или короля Франции Людовика Святого, или Филиппа Красивого. Эти королевские друзья очень разные и по происхождению. Есть среди них священники, миряне, монахи; есть сеньоры невысокого происхождения, есть и крупные бароны; есть принцы из королевской семьи; наконец, начиная с Филиппа-Августа, есть королевские служащие разного рода. Восстановить их список невозможно, но даже если бы и могли это сделать, чтобы это нам дало? Ибо если часто нам малознаком сам суверен, то что говорить о второстепенных персонажах вокруг него. Удалось установить жизненный путь ( curriculum vitae ) лишь некоторых из этих лиц [70] См., например, сведения, собранные А. Люшером о некоторых личных советниках Филиппа I, Людовика VI и Людовика VII в приложении к его кн.: Histoire des institutions monarchiques de la France sous les premiers Capétiens, Vol. 11. Paris, 1891. p. 319–326, a также см. кн.: Recherches sur quelques onctionnaires royaux des XIIIe et XIVe siècles originaires du Gatinais, publiées par H. Stein dans les Annales de la Société histor. et arcli. du Gatinais. Vol. XX, 1902. p. 1–23, 192–197; Vol. XXI, 1903, p. 343–372; Vol. XXXII, 1914. p. 195–221; Vol. XXXIV, 1919. p. 1–103. , — скупые записи, осведомляющие нас о занимаемых должностях или даруемых милостях, но ничего не говорящие ни об их личности, ни (что особенно важно) о влиянии, которое они могли оказывать на короля. Возьмем одного из наиболее известных, мэтра Гийома де Ногаре, с 1307 по 1313 гг. хранителя королевской печати, человека, приехавшего лично захватить папу Бонифация VIII в его дворце в Ананьи. Ему посвящена добросовестная монография [71] R. Holtzmann. Wilhelm von Nogaret. Fribourg, 1898. , открывающая со всем тщанием детали выполняемых им функций, порученных ему дел. Поскольку он был законником, его обвиняли в крючкотворстве, т. к. в документах он выражает свое мнение и защищает дело короля во время конфликта последнего с папой; Гийом де Ногаре протестовал против того, чтобы руководствоваться единственно интересами веры, и вел себя так же, как и его хозяин, за что его обвиняли в изворотливости, а кроме того, в лицемерии. И эта оценка, поддержанная талантом Ренана, усиленная безукоризненным методом Ланглуа [72] Эрнест Ренан (1823–1892) — известный писатель и историк, автор «Истории происхождения христианства». Ш.-В. Ланглуа (1863–1929) — французский медиевист-позитивист, ученик Э. Лависса. (Прим, ред.) , стала правдой, принятой всеми историками. Однако открытие частного письма, написанного рукой Ногаре своему другу Этьену де Сюизи, открывает человека такой пламенной веры, что он умоляет Бога остановить его, даже ценой смерти, ежели дело, предпринятое им (он был тогда цо дороге в Ананьи), не согласуется с его волей [73] Это письмо было обнаружено и издано Ш.-В. Ланглуа: Journal des Savants, N. S. T. XV. 1917. p. 323. .

На этом примере видно, каким надо быть осторожным. Что же говорить, когда речь пойдет об оценке влияния этих друзей короля на его решения? Вот Пьер де Ла Брос, один из редких «фаворитов», каких знает история Капетингов, камергер Людовика Святого, потом Филиппа III и в правление последнего наводящий на всех страх, «так как делал с королем, что хотел» [74] Высказывание Guillaume de Nangis: Historiens de France. Vol. XX. p. 494. , о котором хроника Бодуэна Авеньского [75] Речь идет о компилятивной «Хронике Бодуэна Авеньского», названной по родовому имени графа де Эно Бодуэна (ум. 1289), под покровительством которого она была создана. (Прим, ред.) сообщает, что «он присутствовал на всех королевских советах, сколько хотел, и, когда бароны советовали королю, что хорошо, а сие не нравилось Пьеру, их совету не следовали» [76] Historiens de France. Vol. XXI. p. 180. . Ш.-В. Ланглуа, скрупулезно исследовавший карьеру этого фаворита, пришел к заключению, что «он не оставил политического следа», «что мы, наконец, видим в нем лишь вульгарного выскочку с тем невезением, которое он заслужил из-за своих амбиций», и что «его история в общем нам показывает лишь невероятную слепоту короля, допустившего слабость, наделяя состоянием Пьера и покинув его» [77] Ch.-V. Langlois. Le règne de Philippe III le Hardi. Paris, 1885. p. 32. .