Евгений Анисимов - Держава и топор

Бесспорно, что телесные наказания стимулировало и крепостное право. Как писала в своих записках Екатерина II, в 1750 году в Москве не было помещичьего дома, в котором отсутствовала бы камера пыток и орудия истязания людей. Связь системы наказаний в помещичьих поместьях и в государстве была прямой и непосредственной – ведь речь шла об одних и тех же подданных. Одновременно нельзя не согласиться с теми учеными, которые отмечают в Петровскую эпоху не только резкое усиление жестокости наказаний, но и значительное увеличение наказаний в виде порки различных видов. Можно говорить о целенаправленной политике запугивания подданных с помощью «раздачи боли» (выражение В. А. Рогова). Пример такого отношения к людям подавал сам Петр I, чья знаменитая дубинка стала одним из выразительных символов эпохи прогресса через насилие в России.

Исторические материалы однозначно свидетельствуют, что «кнутование» было одним из самых жестоких наказаний. Смертный исход после наказания кнутом был очень частым. Уильям Кокс, педантично изучавший проблему наказания кнутом в России, считал, что наказание кнутом было лишь одним из видов смертной казни, причем весьма мучительной. Он писал, что приговоренные «сохраняют некоторую надежду на жизнь, однако им фактически приходится лишь в течение более длительного времени переживать ужас смерти и горько ожидать того исхода, который разум стремится пережить в одно мгновение».

Калечащий характер кнутования учитывался при вынесении приговора. По именному указу 25 июня 1742 года крепостным-рекрутам при наказании за ложное «слово и дело» разрешалось использовать вместо кнута плеть. Вынося приговор о кузнеце Архипе Тимофееве, судья заколебался и постановил: «Ежели годен в службу, то, учиня в кузнечном ряду наказание плетьми, а ежели негоден – кнутом».

Очень редко в приговорах сказано о числе ударов кнутом, которые предстояло вытерпеть преступнику. 30 ударов кнутом получил по приговору «Бить кнутом нещадно» школяр Лукьян Нечитайло из Глухова в 1722 году. Когда в 1752–1753 годах наказывали взбунтовавшихся работных людей Калужской провинции, то по приговору о «нещадном наказании кнутом» преступники получали 50 ударов, а при наказании по приговору просто «кнутом» давали всего 25–30 ударов. Таким образом, «нещадное наказание» кнутом в XVIII веке составляло не менее 30 ударов.

Никаких критериев в определении силы удара кнутом не существовало. Часто встречающееся в приговорах понятие «нещадно» ни по числу, ни в силе ударов не было регламентировано. Жестокость наказания кнутом во многом зависела от угла наклона «кобылы», от расстояния, с которого бил палач, но более всего от воли старшего экзекутора и палача. Как вспоминал пастор Зейдер, которого вели на эшафот, его мрачные мысли были прерваны палачом, который потребовал денег. «В кармане у меня было всего несколько медных денег, но в бумажнике было еще 5 руб. Доставать их было неудобно, это могло привлечь внимание, поэтому я снял часы и, отдавая их, сказал как только мог яснее по-русски: „Не бей крепко, бей так, чтобы я остался жив!“ – „Гм! Гм!“ – пробурчал он мне в ответ».

О взятках накануне казни нам известно из разных источников. Смысл взятки состоял в том, чтобы опытный, профессиональный палач замахивался сильно, а бил слабо и не вкладывал в удар всю силу. Проверить или проконтролировать силу удара было очень трудно. Как писал современник, «одного удара достаточно для того, чтобы разрезать кожу так глубоко, что кровь заструится. С другой же стороны, подкупленный палач… окровавит спину преступника и следующими ударами размазывает только текущую кровь…».

Экзекуция под названием « гнать сквозь строй », « наказать спиц-рутенами » (шпицрутенами) появилась при Петре I как типично западноевропейское воинское наказание. Однако с самого начала «прогуляться по зеленой улице» заставляли не только провинившихся солдат, но и гражданских преступников. Солдатам раздавались розги, полк (или батальон) выстраивался на плацу «коридорным кругом»: две шеренги солдат стояли друг напротив друга по периметру всего плаца. Обнаженного по пояс преступника привязывали к двум скрещенным ружьям, чтобы он шел не быстро. Не мог наказанный и замедлить шаг – унтер-офицеры тянули его за приклады ружей вперед. Каждый солдат делал шаг вперед из шеренги и наносил удар. За силой удара внимательно следили унтера и офицеры, не допуская, чтобы солдат-палач жалел своего товарища. Если наказанный терял сознание, то его волокли по земле или клали на розвальни и везли до тех пор, пока он не получал положенного числа ударов или не умирал на пути по «зеленой улице». Соучастников и свидетелей его проступка в воспитательных целях вели следом так, чтобы они видели всю процедуру в подробностях и могли рассказать об этом другим.

Розга (рутен) представляла собой тонкую, гладкую ветку – «лозовый прут» длиной в 1,25 аршина (чуть меньше метра), очищенную от листьев и мелких веточек. Розги использовались достаточно тяжелые, но гибкие, не сырые, но и не сухие, а слегка подвялые. Менять их полагалось после 10 ударов. По крайней мере, такие требования к розгам были приняты в первой половине XIX века, но думаю, что они действовали и в XVIII веке. Закон не устанавливал никакой нормы наказания шпицрутенами. В ряде случаев отмечалось: «Прогнать шпиц-рутен чрез полк сколько можно». Артикул воинский 1715 года предписывает за минимальное преступление – кражу на сумму не более 20 руб. – гонять «сквозь полк», то есть через тысячу человек шесть раз, при повторной краже – двенадцать раз. Камер-юнгу Ивана Петрова приговорили прогнать «чрез полк сорок два раза», то есть он выдержал 42 тыс. ударов, причем до этого приговора его уже гоняли через батальон 61 раз и много раз бивали кошками. Из всех телесных наказаний в армии шпицрутены были самым распространенным. Шпицрутены воспринимались как дисциплинарное наказание, не лишавшее военного и дворянина чести.

Как и кнутование, люди переносили шпицрутены по-разному: одни умирали, не выдержав и трех проводок через батальон, другие же выживали и поправлялись после куда более жестоких наказаний, которые, в сущности, приравнивались к смертному приговору. Известно, что пугачевский атаман Федор Минеев умер после проводки через 12 тыс. шпицрутенов, в то время как солдат Кузьма Марев «за многие его продерзости гонен был в разные времена спиц-рутен девяносто семь раз (то есть минимум 48 тыс. раз. – Е. А. ) да бит батогами». Несгибаемый Марев это выдержал и потом за брань в адрес императрицы Елизаветы был снова наказан и сослан в Оренбург.

Моряков пороли в основном линьками – кусками веревки с узелком на конце, или морскими кошками – многохвостовыми плетками. Кроме того, их еще килевали – наказанного протаскивали на веревке под корпусом, точнее килем, корабля, что продолжалось несколько минут и угрожало жизни истязуемого.