Мира Радоевич - Сербия в Великой войне 1914 – 1918 гг

Сербские войска отступали шаг за шагом. В большинстве случаев удалось избежать окружения частей, а в сражениях были и значительные успехи. Столкнувшись с тяжелой ситуацией на фронтах, правительство на заседании, состоявшемся 4 ноября в присутствии регента и членов Верховного командования, еще раз подтвердило, что безоговорочно остается с союзниками, Никола Пашич только такую политику считал способной обеспечить достижение национальных целей, независимость и существование страны. Ожидая от армии, что и она будет сражаться за это. Подобного мнения придерживался также воевода Путник, считавший, что борьбу нужно продолжать до конца и отступить, «если нужно, на Косово, а если потребуется, то через Призрен, Дебар в южную Македонию и Албанию». Изложенный план предполагал сохранение армии и цельности государства. Чтобы поддерживать моральный дух армии и дисциплину, которая начала ослабевать, сербское Верховное командование 9 ноября дало приказ командирам частей сохранить их «любым способом, не боясь никакой ответственности перед законом».

Попытка прорыва к Скопье, совершенная с 17 по 21 ноября, не дала ожидаемых результатов, и таким образом исчезла надежда отступить к Солуни по долине Вардара. После короткого отдыха войск на левом берегу Ситницы, 25 ноября 1915 года было принято решение отступить к Адриатическому побережью. Отвергнув предложение Германии о капитуляции, сербская армия, не имеющая возможности отступать долиной Вардара была вынуждена двигаться в самом неблагополучном направлении через Косово и Метохию, Черногорию и Северную Албанию [307].

В конце октября и в ноябре 1915 года, когда стала ясно, что сербский фронт долга не продержится, в Берлине задумались, каким образом можно заменить военные действия дипломатическими средствами. Был сделан вывод, что на тот момент Германии сепаратный мир с Сербией в политическом, военном, стратегическом плане выгоднее, чем война до полного уничтожения противника. Немцы рассчитывали снизить общие потери, задействовать войска на других театрах военных действий, вывести одного опасного противника из войны, а также надеялись на то, что начнется процесс, когда вслед за Сербией из войны выйдут и другие страны. Берлин считал, что сербский народ и его армию «сложнее заставить» сложить оружие и капитулировать, чем заключить мир, пусть и на невыгодных условиях. Такая позиция следовала из более широких планов, целью которых было достижение мирового могущества. Согласно этим планам, Германия рассчитывала получить Монархию в качестве «сателлита», имеющего с ней «таможенный союз», и Балканы как сферу интересов Центральных держав. Планы, подкрепляющиеся позицией, что нужно «заключить такой мир, который нас сделает сильнее в будущей войне», основывались на идее Германии собрать вокруг себя такой союз государств, который обеспечит ей доминирование и власть на пространстве от Атлантического океана, до Персидского залива. Все дело было в ее стремлении путем аннексии создать систему зависимых государств и, распределив сферы интересов, осуществить желанный «прорыв на Восток» [308].

Германские планы заключить мир с Сербией не находили поддержки у Австро-Венгрии. Хотя правящие круги Монархии осознавали, что Балканы не могут быть «вовлечены» в сферу интересов Центральных держав без военного участия Германии, они оказывали сопротивление, так как считали, что эксплуатация полезных ископаемых, коммуникаций и экономических ресурсов должна осуществляться только Австро-Венгрией. Вена жаждала также триумфа над поверженным противником и желала его унижения, а это означало, что следует добиться полной победы, потребовать безусловной капитуляции и сдачи оружия, а в качестве окончательного решения навязать уменьшение или полное уничтожение Сербии как государства. Более того, Вена была уверена, что только уничтожение сербского государства обеспечит стабильность Монархии и выдвигала лозунг: «Сербия должна исчезнуть». А за этим, независимо от жестоких междоусобных споров насчет того, каким способом все осуществить, стояли не только приближенные к династии и двору высокие военные и чиновничьи круги, считавшие, что все сербство нужно объединить в границах Монархии, но также и влиятельные политические силы, выступающие за раздел Сербии и аннексию только одной ее части. Требования, чтобы Сербия была «стерта с политических карт», поступали также из Софии. Столкнувшийся с требованием своих союзников о тотальном разгроме противника и безоговорочной капитуляции Сербии, а с другой стороны — c решением сербских государственных и военных верхов не принимать капитуляции ни за что, даже при необходимости уйти в албанские горы, германский император Вильгельм II в конце ноября 1915 года согласился с тем чтобы Сербия была разбита и от нее, не осталось и следа [309].

В тяжелый период отступления правительство и Верховное командование приняли 25 ноября 19115 года решение об отходе на албанское побережье. В приказе, посредством которого воевода Путник пытался объяснить войскам смысл отступления, капитуляцию он назвал «наихудшим решением», которое погубило бы и страну, и союзников. А говоря о союзниках, подчеркнул, что в случае капитуляции они бы совсем оставили Сербию, после чего «о нас не было бы кому заботиться, снабжать деньгами, оружием и всем необходимым, да и защищать наши интересы». В сложившейся ситуации отступление к Адриатическому приморью было единственным спасением, обещающем в ближайшей перспективе, что «после того как армия пополнит запасы и реорганизуется, она снова будет представлять собой силу, с которой наши союзники вынуждены будут считаться». Солдатам объяснили, что государство «продолжит свое существование и сохранит свою сущность; оно, следовательно, останется существующим, хотя и на чужой земле, пока здесь монарх правительство и армия, независимо от ее мощи» [310].

От союзников требовалось в места, к которым направлялась сербская армия, доставить продовольствие и военное снаряжение. Все были убеждены, что после перехода Албании, уже через месяц, войска будут готовы к новым сражениям. В то же время, некоторые офицеры считали, что, прежде чем покинуть родину, нужно еще раз попытаться провести контрудар и наступательными действиями вынудить неприятеля отступить. Об этом командующие сербских армий говорили на совещании в городе Печ 29 ноября 1915 года. Сторонникам такого плана был и воевода Живоин Мишич, предлагавший в случае неудачи всей операции провести переговоры и прекратить противостояние. Однако его попытки добиться согласия военных и политических верхов на боевой контрудар были безрезультатны [311].