Мира Радоевич - Сербия в Великой войне 1914 – 1918 гг

Легализации грабежей и поборов с населения в оккупированных областях способствовало и военное законодательство. Современниками отмечалось, что в болгарской части оккупированной Сербии «не знали судов», что там человеческая жизнь зависела «исключительно от благоволения любого полицейского агента, любого болгарского жандарма» и что от восточного берега реки Морава «начиналась Азия». В «Западном крае», как называли оккупированные земли в официальных кругах Софии, действовало не законодательство Королевства Болгарии, а военные законы и произвол военных и гражданских властей. Террор властей был частью устремлений сделать все оккупированное пространство чисто болгарским, даже ценой его «превращения в болгарскую пустыню» [344].

Использование сербских личных имен, надписей и языка была запрещена; учебники и книги на сербском языке систематически уничтожались. Сербы получали новые фамилии, а новорожденные дети — болгарские имена. Сербские церкви были сначала осквернены, а затем в них присланы болгарские священники. Сербскую крестную славу (почитание святых покровителей рода) запретили. Все воевавшие в сербской армии мужчины, независимо от возраста, были депортированы сразу после установления новой власти. Численность заключенных составляла более 20 000. Особенно тяжелой была принудительная мобилизация сербского населения в болгарские военные части, что категорически запрещалась международным правом. Кроме того, население вынуждали подписывать заявления о принадлежности к болгарской нации.

Все сельскохозяйственное производство на оккупированных территориях Сербии болгарские власти поставили под секвестр и таким образом легализовали грабеж. Соответственно, до полного истощения доводилось сельское население, у которого, кроме годового урожая, конфисковались основные сельскохозяйственные орудия труда и реквизировался скот. Экономическими распоряжениями сербские бумажные деньги были объявлены недействительными, а ценность денег серебряных сведена до 50 % по сравнению с болгарскими. Все эти меры экономического грабежа считались законной военной добычей [345].

Военное поражение Сербии не означало отсутствия интереса обеих воюющих сторон к балканскому театру военных действий. Центральные державы были заинтересованы, чтобы стратегически важное коммуникационное направление Белград — София — Стамбул, после поражения Сербии находившееся под их контролем, функционировало как можно лучше. Чтобы поддержать позицию короля Греции Константина и принимая во внимание территориальные устремления Австро-Венгрии и Болгарии к Македонии и Солуни, германский Генеральный штаб после того, как было прекращено преследование сербских войск, приостановил военные действия Болгарии и Турции против англо-саксонских сил, дислоцированных в Греции. Присутствие там слабых союзнических подразделений не считалось опасным. По оценкам генералитета, для Германии лучше было, чтобы они оставались «прикованными» на линии фронта у Солуни, нежели подкрепили силы союзников на Западном фронте. Австро-венгерская военная верхушка, в то же время, настаивала, чтобы военные операции продолжались и после захвата, Сербии, а сербская и черногорская армии были уничтожены. Па мнению австро-венгерских офицеров, окончательную расправу над Сербией одновременно стоило использовать и для полного изгнания войск Антанты с Балкан. Они считали, что в противном случае после отступления немецких и австро-венгерских войск непременно следует ожидать удара по болгарским позициям со стороны французских и английских частей, дислоцированных у Солуни, итальянских частей из Албании, а также реорганизованной сербской армии. Возможные успехи союзников на балканском театре военных действий представляли бы угрозу, по мнению Вены, не только для Болгарии, но также для позиции и влияния Центральных держав в Греции и Румынии. Австро-Венгрия попыталась чти идеи навязать Берлину, а затем реализовать их военным путем на месте. И первое, и второе пе принесло успеха [346].

Общественность государств-членов Антанты резко осудила свои правительства за крах Сербии, а все поведение центров политических сил, оттягивавших принятие решения об оказании помощи сербской армии, назвала безнравственным. Поражение на Балканах поспособствовало падению тогдашнего французского правительства и привело к переменам в политических и военных верхах Великобритании и России [347]. На проходившей с 5 по 7 декабря 1915 года конференции представителей союзных генштабов в Шантильи представители

Франции обвинили союзников в «нерешительности» и «запоздалости» действий, считая их несущими ответственность за поражение Сербии и судьбу ее армии, Решение сербского правительства от 4 ноября 1915 года о продолжении войны и верности Антанте, принятое при драматических обстоятельствах, в условиях военного поражения и оставления страны, самым непосредственным образом помогло прийти к общей позиции относительно дальнейших действий союзников на Балканах.

Французские и русские военные верхи расходились во взглядах на основные цели присутствия союзников на Балканском театре военных действий, но не во мнении, что на Балканах нужно оставаться и что сербской армии должна быть оказана помощь.

Для британцев поражение Сербии было знаком, что Балканы потеряны для союзников и в связи с этим нужно уводить все силы союзников с этого театра военных действий. Стремясь в данных обстоятельствах обеспечить защиту исключительно собственных интересов, Лондон правительствам Франции и России предлагал создать большую Албанию под покровительствам Италии, при условии, что итальянские власти усилят военное присутствие в этой части Балкан. Усиление итальянского влияния в Албании мотивировалось, помимо прочего, и необходимостью облегчить снабжение сербских частей на Адриатическом побережье.

B отличие от британцев, военные и политические представители Франции считали, что войска союзников должны остаться на Балканах, дождаться решительной победы на одном из больших европейских фронтов и только после этого решительно действовать в соответствии со сложившимися обстоятельствами. Русские военные верхи придерживались мнения, что балканский театр военных действий следует воспринимать как пространство, с которого нужно начать решающий удар по Австро-Венгрии. И Париж, и Петроград считали предложенное Британией расширение Албании «безусловно нежелательным» и вредным. По их мнению, расширение территории Албании вызвало бы включение «христианских народов в небольшое мусульманское государство», что в будущем непременно послужило бы поводом для «новых кровопролитий и новых международных осложнений». Итальянские генералы были убеждены, что нужно сохранить союзные войска на Балканах, но их Верховное командование не было готово без дополнительных компенсаций расширять военное присутствие в Албании вне собственной сферы интересов.