Майкл Грант - Греческий мир в доклассическую эпоху

Геометрический период в греческом искусстве и керамике продолжался примерно с 900 по 700 г. до н. э. (ранняя стадия ок. 900–850 гг., взлет в 850–800 гг., зрелость с 800 по 750 г., поздняя стадия в 750–700 гг. до н. э.). И вновь, как и в эпоху протогеометрического стиля, из которого развился геометрический, Афины обнаружили наибольшие способности к изобретательству в росписи керамики. Тем не менее вазы геометрического стиля, в основе своей сходные, хотя и несшие отпечаток региональных различий, появились в ту пору по всей Греции — прежде всего в Аргосе, Коринфе, Беотии, на Наксосе, Паросе, Тере и Мелосе. Стиль отражает свое название: роспись представляет собой ряды повторяющихся правильных, прямолинейных узоров, сплошь покрывающих поверхность сосуда. Эти узоры — меандры, зигзаги, свастики и треугольники — наносились с помощью кистей, следовавших за кружением гончарного круга, и ритмично подчеркивали и выделяли очертания вазы. Ближневосточное влияние (см. Приложение 1) имело весьма общий характер, о подражании или копировании не было и речи; возможно, плотная вязь повторяющихся отвлеченных узоров геометрического орнамента обязана своим существованием мотивам, украшавшим восточную металлическую утварь. Однако само это твердое, архитектоничное, поверенное рассудком владение четко воспринимаемыми основами логического анализа (заметное уже в протогеометрическом искусстве, теперь же проявившееся еще ярче), всецело принадлежало грекам.

На вазах геометрического стиля появились небольшие фризы с изображениями животных, а позднее большие сосуды — в их числе стоит отметить удивительный образец работы «дипилонского мастера» (ок. 770–760 гг. до н. э.) — начали украшать фризы с человеческими фигурками. Трудно сказать, какую роль сыграли в развитии этого стиля ближневосточное и позднемикенское искусство, хотя сильнее чувствовалось влияние первого, нежели второго (зато эти афинские вазы вывозились в дальние края, вплоть до Сирии и Кипра). Погребальная сцена была отождествлена с описанными в Гомеровой Илиаде похоронами Патрокла — пожалуй, не совсем убедительно, так как изображенные на вазах фигуры в высшей степени условны, стилизованы, линейны и бесплотны. Однако они уже дают представление о восприятии греками человеческого тела, а также содержат первое зримое доказательство того, что главным предметом художественных размышлений является человек и его дела.

Вероятно, наиболее важные для всего этого пятивекового периода перемены пришлись на VIII век до н. э., когда греческие земли вновь стали открыты вышеупомянутым ближневосточным влияниям. Подобное положение уже наблюдалось в микенскую эпоху; а в тех областях, которые не пострадали во время краха микенской цивилизации, торговые и культурные связи с ближайшим востоком и вовсе не прерывались на протяжении последовавших «темных веков». Но и эти связи поддерживались лишь в немногих местах и оставались довольно ограниченными, так что в полной мере они возобновились только в VIII веке до н. э.

К тому времени появились и новые «каналы связи», в том числе Кипр и Крит, которых, подобно Эвбее и Афинам, не коснулись послемикенские разрушения. Особенно важными точками соприкосновения стали Аль-Мина и другие торговые порты (ёцябркх), которые были основаны, главным образом эвбеянами, на побережье северной Сирии (Глава VI, раздел 4). Такие связи с сирийскими торговыми гаванями сыграли огромную роль в том поистине вулканическом перевороте, что произошел в греческом мире в VIII веке до н. э., — хотя, как отметил автор Послезакония, подражатель Платона, «эллины доводят до совершенства все то, что они получают от варваров» 22. В области искусства наиболее заметным результатом стал «ориентализирующий» стиль коринфских ваз (Глава III, раздел 2): отвлеченный геометрический орнамент внезапно сменился буйной пестротой извивающихся зверей и чудовищ, а также другими криволинейными узорами, вдохновленными искусством северной Сирии, Финикии, Ассирии и ближайших соседних стран на востоке (Приложение 1). Новые вазы начали повсюду распространяться и вскоре нашли подражателей в других греческих городах 23.

Этот переворот, совершившийся в VIII веке до н. э., затронул не только искусство: он сказался на всех сторонах жизни, сопровождая зрелость греческого железного века. Железо получило применение еще до исхода второго тысячелетия («ранний железный век») 24, но качественный рывок в обработке железа произошел приблизительно между 750 и 650 гг. до н. э. Это во многом ускорило труд и облегчило жизнь людей, а достигнув большей устойчивости существования, население Греции изрядно увеличилось 25.

Такой рост численности жителей потребовал полного перехода от пастьбы к пахотному земледелию, и рынок продовольствия заметно насытился. Тем не менее земель, пригодных для обработки, все еще не хватало 26. По всей видимости (невзирая на отсутствие конкретных данных), произошло опасное перенаселение, и с течением времени возникла необходимость «перераспределения земли». Такое положение усугублялось тем обстоятельством, что греческое общество не признавало первородства: иначе говоря, имущество, оставшееся в наследство от умершего, разделялось поровну между всеми его сыновьями. А это означало беспрестанное дробление земельных владений, так что под конец участки превращались в скудные клочки земли, которые уже не могли прокормить владельцев. О том бедственном положении, в какое ввергал разорявшихся земледельцев этот нескончаемый передел — вплоть до неоплатных долгов и долгового рабства, — будет сказано в свой черед, в связи с Афинами (Глава III, раздел 2), откуда и происходит большинство дошедших до нас сведений. Между тем надо полагать, что это зло было повсеместным и в других областях.

Демографический гнет, вызванный этими трудностями, вынудил огромное число греков из разных городов покинуть родину и устремиться за море. Территориальная экспансия, последовавшая за этим переселением, побудила Платона уподобить соотечественников «муравьям или лягушкам вокруг болота» 27— болота, простиравшегося от отдаленнейших побережий Черного моря до Геракловых Столпов (Гибралтарского пролива). После гибели микенской цивилизации греческий мир стал впервые расширяться, как мы видели, уже двумя-тремя столетиями раньше — вследствие массовых переселений на западные побережья и острова Малой Азии. Теперь же, на протяжении VIII века до н. э., число полисов удвоилось. Это время стало известно как «эпоха колонизации», хотя основанные греками города — сами греки называли их аяоиат, то есть «выселки», — нимало не походили на «колонии» в современном понимании этого слова. Это были полисы, независимые от «материнского» государства, чьих выходцев основатели апойкии, или ойкисты (впоследствии почитавшиеся как герои — примечание 45) вывезли к этим дальним берегам. Позднее у Софокла имелись все основания поставить на первое место среди всех человеческих достижений именно мореходство 28.