Александр Речкалов - Русь: путь к Украине. Украинские земли в составе Польши и Литвы. Книга 1

Ну а как же волчьи ямы и другие ловушки, устроенные крестоносцами, вправе спросить читатель, знакомый с художественной литературой и кинофильмами о Грюнвальдском сражении? Разве это нельзя отнести к средствам укрепления позиций крестоносцев? Этот вопрос не имеет в источниках однозначного ответа. О вырытых крестоносцами перед своими позициями в ночь с 14 на 15 июля ямах-ловушках сообщает только созданная в XVI в. Хроника Быховца. Ни польские, ни прусские источники о существовании таких полевых укреплений крестоносцев ничего не говорят. Соответственно, современные белорусские и российские авторы обязательно упоминают о существовании ям-ловушек, в то время как польские, литовские и немецкие авторы либо обходят молчанием это обстоятельство, либо подвергают его сомнению.

Определяющим в решении данной проблемы является, видимо, момент выхода крестоносцев на позиции под Грюнвальдом. Если они подошли к месту будущего сражения вечером 14 июля, как пишут многие белорусские и российские авторы, тогда они действительно имели время для укрепления своих позиций и рытья ям. Но при такой версии событий надо допустить и существование молчаливой договоренности между королем Владиславом-Ягайло и Ульрихом фон Юнгингеном о том, что битва произойдет именно в данном месте. В противном случае польский король мог просто уклониться от битвы под Грюнвальдом, как он это сделал ранее на реке Дрвенце, и все усилия крестоносцев по укреплению их позиций пошли бы прахом. Заметим, что именно из-за вопроса о существовании волчьих ям, гипотеза о «молчаливом соглашении» выглядит наименее убедительно — какой же полководец, зная, что его противнику заранее известно поле битвы и тот имеет возможность выбрать и укрепить свои позиции, согласится принять бой именно в этом месте?

В случае же выхода крестоносцев на позиции одновременно с союзниками, то есть около 8 утра 15 июля, как пишут польские и литовские авторы, тевтоны просто не располагали временем для скрытой подготовки ловушек, а рытье ям на глазах у противника просто не имело смысла. Определенную подсказку для ответа на этот вопрос можно получить при внимательном анализе позиций, которые занимали противники непосредственно перед сражением. Территория, на которой должна была разыграться битва, делилась неглубокой, но четко выраженной долиной небольшого ручья на две отличающиеся друг от друга части. Расположенная со стороны Грюнвальда и Танненберга северо-западная часть была практически безлесной, не совсем ровной, опускающейся к юго-востоку местностью. Другая, юго-восточная часть, примыкающая к озеру Лубень и речке Марузке, представляла собой лабиринт невысоких холмов и низменностей. В начале XV в. этот лабиринт был покрыт негустым лесом, издали казавшимся сплошным лесным массивом. К моменту обнаружения войск крестоносцев именно в этом лесу возле озера Лубень и остановилась на привал армия союзников. Отдыхающие польско-литовские войска были достаточно хорошо укрыты от возможного наблюдения, но вместе с тем и сами имели ограниченный обзор. Особенно недоступным для наблюдения было западное направление, поэтому именно туда и были направлены польские разведчики.

Вскоре к королю Владиславу, который по своему обыкновению готовился выслушать утренние богослужения, начали прибывать гонцы из разведывательных отрядов с сообщениями о войсках крестоносцев, постепенно приближавшихся с северо-запада. Стало ясно, что дело может скоро дойти до прямого столкновения двух армий, которые были к этому совершенно не подготовлены. Известно, что во время похода тяжелое вооружение и доспехи везли в обозе, а воины передвигались налегке. По приказу короля в войсках была объявлена тревога, а маршалок королевства Збигнев из Бжезя выступил во главе «четырех или шести» хоругвей против приближавшихся форпостов тевтонов. Очевидно, их заданием было захватить западный край поросшей лесом местности и очистить его от разведчиков крестоносцев. Затем Збигнев из Бжезя должен был создать из своих хоругвей заслон, под прикрытием которого могли развернуться основные силы союзников. Таким образом, лесной массив не позволял противнику увидеть перемещения спешно готовившихся к битве союзников, а сильный заслон защищал их от внезапной атаки тевтонов.

При построении в боевой порядок литовские полки заняли правый, а польские — левый фланг позиции, общей протяженностью около 3 километров. В связи с тем, что местность была пересеченной, войска стояли не в линию, а сомкнутыми колоннами, выстроенными в несколько рядов. Количество этих рядов было, видимо, большим на польском крыле, где можно было использовать территорию глубиной в 3 километра, в то время как на литовском крыле глубина построения не превышала 2 километров. Такое построение, в общем-то, отвечало количественному соотношению обеих армий союзников. Правый фланг литовской армии опирался на болотистую пойму реки Марузки. Левый польский фланг также был защищен болотом. Эти природные прикрытия гарантировали от фланговых обходов со стороны крестоносцев, но, в свою очередь, обрекали союзные войска на нанесение прямых, лобовых ударов по противнику. Значительные силы союзников были размещены в резерве по лесам, а обоз оставался там, где польско-литовские войска расположились утром на привал — в районе озера Лубень.

Точное расположение всех хоругвей в боевом построении союзников неизвестно. Местонахождение отдельных отрядов историки установили только благодаря тому, что они проявили себя в различных эпизодах битвы. Достаточно точно известно, что на крайнем левом фланге литовских войск, то есть на стыке с польской армией, стояли так называемые смоленские хоругви. С польской стороны стык прикрывал наемный чешско-моравский отряд, который, как и хоругви европейских «гостей»-крестоносцев, выступал под знаменем св. Георгия. Предположительно, далее размещались отряды из Малой Польши и галицкая хоругвь. Дальний левый флаг польской позиции занимали воины из Великой Польши. Оба предводителя союзного войска — и король Владислав-Ягайло, и великий князь Витовт — являлись опытнейшими полководцами, что позволило разделить их обязанности наиболее оптимальным образом с учетом положения и наклонностей каждого. Витовт должен был находиться на переднем крае, непосредственно руководить войсками в бою и вдохновлять воинов личным примером. Владислав же оставался позади войска, чтобы, не вступая непосредственно в сражение, влиять на ход битвы, своевременно вводя в бой резервы.

Во исполнение этого решения Владислав-Ягайло, с небольшим, но тщательно отобранным, эскортом из лучших рыцарей королевства располагался, видимо, на холме недалеко от стыка польских и литовских войск. Считая, что особа монарха, по выражению Длугоша, стоит столько же, «сколько 10 тысяч рыцарей», предводители союзников приняли особые меры по обеспечению безопасности короля. По дороге возможного отступления были расставлены кони, чтобы Владислав, «сменяя их, смог избежать опасности в случае превосходства неприятеля».