Жорж Вигарелло - История тела Том 1 [От Ренессанса до эпохи Просвещения]

Отсюда почти одержимое почитание цифры 5: пятикратные повторения «Отче наш» и «Аве Мария» во время молитвы, пятидневные посты для одних, привычка пять раз пить во время еды у других, эмблематическое изображение пяти ран на одеяниях монахинь–бригиттинок или взбунтовавшихся жителей Англии в эпоху «Паломничества Благодати». Эмблематика пяти ран различима на титульных листах и на последних страницах некоторых лионских изданий XVI века: плод стремления во всем и повсюду искать покровительства святых ран.

Если существует сфера, в которой визуальные образы играли решающую роль с XV по XVIII век (и даже далее), то это, безусловно, сфера, связанная с воображением Христовых ран и орудий Страстей. Раскрашенные деревянные гравюры XV и XVI веков, эстампы XVII и XVIII столетия, простые насечки, вписанные в ромб или в круг, или более детальные иллюстрации на страницах часословов — изображения пяти ран всегда имеют одну и ту же композицию, выстроенную в соответствии с геральдикой благочестия. По четырем углам представлены пронзенные гвоздями руки и ноги, окруженные сиянием, эти изображения обрамляют овал, в который вписана рана. Так, тело Христово явлено исключительно сквозь призму стигматов — на руках и ногах по периферии изображения, и раны от удара копьем, находящейся в самом его центре. Есть ли более убедительный способ продемонстрировать средоточие физических страданий, чем показать, как холодный металл палачей рассекает плоть Бога, ставшего человеком?

Но порой образ бывает более реалистическим и более сложным. Более реалистическим, поскольку из открытых ран сочатся капли алой крови, что придает сцене дополнительный драматизм. И более сложным, поскольку в середине раны в боку появляется крест, на вертикальном брусе которого написаны имена евангелистов. На некоторых изображениях представлен святой Франциск со стигматами, поддерживающий перекладину креста с внешней стороны раны; на других над распятием появляется голова Христа в терновом венце. Схематическая манера исполнения этих изображений не исключает заботы о деталях. Композиции часто сопровождаются довольно длинными текстами молитв и заклинаний, которые прибавляли ценности образам, игравшим роль амулетов. Небольших размеров, соразмерные соответствующему оружию, их можно было постоянно носить на себе в качестве оберегов.

В таких условиях искажения были практически неизбежны: так, например, божественные раны фигурировали в магических заклинаниях. В Англии, где почитание пяти ран сохраняло актуальность вплоть до Реформации, уже в постреформационный период имело хождение проклятие «Zounds!» (искаженное «Christ’s Wounds!», то есть «раны Христовы!»), часто встречающееся в сочинениях Шекспира [38] Gougaud L. Dévotions et pratiques ascétiques du Moyen Âge. Paris: Desclée de Brouwer — P. Lethielleux, 1925. Pp. 74–90. . Актуализовавшийся во время Контрреформации культ ран Христовых был хорошо принят католическим населением и стал важным аргументом в религиозной распре, поскольку отсылал к одному из величайших таинств веры.

Рана в боку — предмет особого почитания, поскольку за реалистическим характером изображения скрывается символическое значение, которое придано копью, пронзающему правый бок Христа. Вслед за головой грудь — благородная часть тела, в которой, как считается, заключены источники жизни. Но сама рана амбивалентна: ее края, позволяющие заглянуть внутрь тела, напоминают женский половой орган во время менструации или сочащийся кровью рот. Рот, который стремятся поцеловать приникающие к распятию мистики, дабы осуществить своеобразное переливание крови, теснейшее сопричастие Спасителю. На некоторых изображениях сам Христос, по–видимому, поощряет подобные порывы верующих, демонстрируя свою рану, указывая на нее пальцем.

Неверие святого Фомы — заключительный этап эволюционирования репрезентации раны в боку. Эта тема часто встречается в классической живописи XVII века. Апостол–скептик вкладывает палец (порой несколько пальцев) в рану на груди воскресшего Христа; она зияет перед взором замершего святого, пока его дрожащая рука, часто направляемая самим Христом, исследует ее края.

Начиная с XV века иконографические сюжеты «Бичевание Христа», «Муж скорбей», «Милосердие Божье» или «Христос у колонны» дали начало культу, о важности которого свидетельствуют как (в большей степени) изображения, так и (в меньшей степени) тексты. По сути он близок к почитанию ран Христовых и прославлению орудий Страстей, в том числе столба, к которому Христос был привязан в момент бичевания. В первой половине XVII века почитание «Бичуемого Христа» распространяется очень быстро, что свидетельствует о роли этого культа в рамках Контрреформации. Так, в Лилле статуарные изображения «Бичуемого Христа» были установлены на каждом городском кладбище уже, по–видимому, в первые годы столетия [39] Platelle H. Les Chrétiens face au miracle. Lille au XVIIe siècle. Paris: Éd. du Cerf, 1968. Pp. 215–217. ; возможно, к этим монументам предсмертного мученичества и унижения Спасителя приходили для духовных размышлений, призванных спасти душу умирающего. Но стремительный взлет культа начался лишь с 1661 года, когда благодаря «Краткому рассказу о чудесах, произошедших в Жамблу» (аббатстве в окрестностях Намюра) стали известны чудеса, творимые деревянным изображением «Милосердие Божье», которое начало источать кровь. Толки об этом событии привлекали толпы больных, слепцов и калек, взывавших к чудесной статуе о помощи; и, как это водится при инициации нового культа, имели место исцеления, одержимые избавлялись от адских духов, мучавших их тела… Некоторые религиозные общины, включая лилльских монахинь–клариссинок и армантьерских «серых сестер», приняли этот долористский культ и способствовали его распространению. Однако главными его пропагандистами стали францисканцы–реколлеты, которые наводнили Эно и Фландрию описаниями и гравюрами с реалистическими изображениями жамблуйской скульптуры. Культ «Бичуемого Христа» нашел благодатную почву: бедствия той эпохи, в особенности нехватка продовольствия в 1661–1662 годах, повергли в смятение как отдельных людей, так и целые общины, которым часто ничего не оставалось, кроме как взывать к чудесному кровоточащему изображению Христа: «Помилуй нас!» [40] Vie et mentalité d’un Lillois sous Louis XIV, éd. Alain Lottin. Lille: Émile Raoust, 1968. Pp. 244–245. Вскоре культ распространился по Испании и Южной Германии, где художники и скульпторы представляли тело Христа в реалистической манере, подчеркивая жестокость бичевавших его палачей; но эти открытые и гноящиеся раны, потоки крови, струящиеся по туловищу и конечностям, морбидные позы униженного тела явно свидетельствуют о нездоровом пристрастии к болезненному, что подтверждается и идеей тайных мук.