Александр Мещеряков - Модернизация Японии: ускорение тела

Иными словами, задача состояла в том, чтобы «оторвать» японцев от пола, «приподнять» их и таким образом «распрямить». В связи с этим цитированный выше гигиенический журнал предлагал решительно изменить церемониальное поведение японцев, для которого характерна сидячая поза: «При приветствии следует сделать стоячую позу основной — как в публичной жизни, так и в частной; немедленный отказ от сидячего изъявления вежливости позволит исправить осанку простого народа и таким образом устранить причину будущих заболеваний» [9] Дайниппон сирицу эйсэйкай дзасси. 1885. № 29. С. 65–66. .

Японским прогрессистам казались варварскими любые формы и символы своей культуры. Они насмехались даже над таким распространенным и невинным благопожелательным символом, как креветка, которая своей скрюченностью намекает на долгую жизнь. Точно так же, как и искривленная ветрами сосна. Нет, и в старости человеку можно и должно оставаться прямым.

В 1879 году видный политик и просветитель Мори Аринори (1847–1889) прочел доклад «Теория образования. К вопросу о телесной силе». В этом докладе подчеркивалось, что отставание японцев от европейцев особенно сильно в физическом воспитании. Что же вызывает такое отставание? 1. Богатые почвы, не побуждающие людей к упорному труду. 2. Теплый климат, который не заставляет много двигаться, чтобы согреть свое тело. 3. Растительная пищевая диета. 4. Сидячая жизнь на полу, вследствие которой развивается лень, нарушается осанка и искривляются ноги. 5. Одежда с длинными рукавами, препятствующая движению и возбуждающая лень. 6. Изучение иероглифов, из-за которого приходится проводить длительное время в сидячей позе. 7. Буддизм, который фокусируется на будущей жизни, а не на этой. Для исправления ситуации Мори Аринори советовал, в частности, усиленные занятия физкультурой и военной подготовкой [10] Имамура Ёсио. Дзю: кю: сэйки-ни окэру нихон тайику-но кэнкю. Токио, 1967. С. 935–936. .

Оставляя на совести автора корректность анализа, следует отметить, что многие его идеи были приняты во внимание японским государством и обществом. Для пропаганды нового образа мыслей и стиля жизни император Мэйдзи стал заниматься верховой ездой, он дарил иностранным визитерам и своим подданным свой фотопортрет, где он был запечатлен сидящим в кресле. Школьные классы оснастили партами, там были введены уроки физкультуры, в высших учебных заведениях вводились в обиход соревнования по легкой атлетике, гребле, бейсболу, лаун-теннису.

В условиях, когда пропаганда двигательной активности стала составлять существенную часть правительственной политики, японцы обнаружили большую восприимчивость к западному опыту по воспитанию динамичного тела. В 1888 году в Японию прибыл английский миссионер и альпинист Вальтер Вестон (1861–1940), который покорил множество местных гор и пиков. В 1891 году Вестон взошел и на Фудзи — самую высокую гору Японии, которая стремительно становилась общеяпонским символом. Спортивные подвиги и сочинения Вестона, посвященные японским горам, произвели на японцев сильное впечатление. С этих пор они стали увлекаться «хайкингом».

Горный туризм стал настойчиво преподноситься в качестве составной части здорового и динамичного образа жизни. Горы, которые традиционно рассматривались как место аскетического подвижничества, обеспечивающего бессмертие или же просто долгую жизнь, не утрачивают этой функции и сейчас. Только теперь к религиозным мыслителям присоединился хор врачей и гигиенистов, обосновывающих пользу «хайкинга» с помощью рационалистической (научно-медицинской) аргументации: горный туризм воспитывает ловкое и умелое тело, помогает сохранять здоровье. Если раньше священные горы считались неприступными (только человек особенный, «святой», мог покорить их), то теперь упор делался не на неприступность горных вершин, а, наоборот, на легкость их достижения. Знаменитый публицист Миякэ Сэцурэй (1860–1945) отмечал, что гора Фудзи доступна каждому человеку, обладающему «обычным телом» [11] Миякэ Сэцурэйсю. В серии «Гэндай нихон бунгаку». Токио: Кайдзося, 1931. Т. 5. С. 473. .

Однако на гору не станешь подниматься каждый день. Поэтому предлагался и более простой («приземленный») способ телесных упражнений. В традиционной Японии практически отсутствовало понятие моциона. В Японии существовало изощренное садово-парковое искусство, но разбитые в соответствии с его принципами крошечные сады служили вовсе не местом для моциона (ступать на территорию сада обычно запрещалось). Традиционный сад представлял собой пространство, которое с помощью особым образом расположенных там камней и водных потоков обеспечивало защиту от проникновения туда вредоносных флюидов. В этом «стерильном» пространстве японцы и предавались размышлениям о бренности сущего. Такой медитативный подход не соответствовал новым реалиям сознания и жизни.

Первый публичный парк, приспособленный для пеших прогулок, был открыт в 1876 году в Токио, в районе Уэно. Одной из целей его создания было повышение двигательной активности горожан на европейский лад. Там же, в Уэно, чуть позже построили и ипподром — несущиеся скакуны создавали необходимую составляющую образа новой Японии. Вслед за Уэно публичные парки стали появляться по всей стране. Они предоставляли возможность для моциона, занятий физкультурой и спортом. Впервые в японской истории системная забота о здоровье подданных стала предметом внимания государства. Император Мэйдзи позиционировался как отец/мать всех японцев, и государство в его лице начало процесс по присвоению тех функций, которые раньше принадлежали родителям: дать детям образование (всеобщее обязательное начальное образование было введено в 1872 г.), вырастить их здоровыми, крепкими и подвижными. Публичным садам отводилась в этом деле большая роль.

Прежние сады тоже предназначались для охраны здоровья — с помощью магических ухищрений, манипуляций с камнями и водой. Но эта защита распространялась преимущественно на хозяев сада. Публичные сады были открыты для всех. Защитная функция нынешних публичных садов обосновывалась с помощью языка современной западной медицины, уверенной в том, что моцион и двигательная активность полезны для организма всей нации, а вырабатывающие кислород зеленые насаждения очищают воздух от исходящих от почвы миазмов, считавшихся в то время источником многих эпидемических заболеваний. Таким образом, предполагалось, что публичные сады, характеризовавшиеся как «городские легкие», заполнят здоровые, физически крепкие и жизнерадостные дети-подданные, способные к выполнению тех великих задач, которые поставит перед ними их чадолюбивый император-родитель. И сад традиционный, и сад новый предназначались для продления жизни, но потенции частного или же храмового сада обеспечивали здоровьем ограниченное количество людей. Что до сада публичного, то его возможности в этом отношении были намного больше. Парковое многолюдье воспринималось при этом не как возможный источник заразных болезней, а как атрибут полноценной и динамичной современной жизни.