Ламберт Херсфельдский - Ламберт Херсфельдский. Анналы

Он был наставлен в духовных и светских науках в школе при Бамбергской церкви и, после того как вырос, без всякой рекомендации влиятельных лиц, -ибо был родом из среднего сословия 944 944 Т. е. не принадлежал к княжескому роду. , - но исключительно благодаря преимуществам своей мудрости и доблести стал известен императору Генриху 945 945 Генриху III. . Взятый им ко двору, он прежде всех клириков, которые служили при дворе, в скором времени добился у него высшей степени милости и доверия, ибо при всех добрых качествах его любили главным образом за то, что он решительно стоял на стороне права и истины и во всех делах, насколько тогда позволяло его положение, не угождая, как прочие, но возражая с большой смелостью, заступался за правду. Помимо высоких душевных качеств и чистоты нравов, он отличался также телесными достоинствами: был высокого роста, красив лицом, красноречив и весьма терпелив в бдениях и постах, короче говоря, щедро наделен дарами природы для совершения всякого рода добрых дел. Проведя при дворе несколько лет, он с напряженным ожиданием со стороны императора и всех, кто его знал, получил Кельнское архиепископство 946 946 В 1056 г., еще при Генрихе III. и в последующем как в церковных, так и в государственных делах показал себя вполне соответствующим полученной должности, важно шагая среди прочих князей, замечательный как знаками этого высокого места, так и всеми видами добродетелей. Он старательно воздавал цезарю цезарево, а Богу Богово 947 947 Лука, 20, 25. , ибо, щеголяя перед народом величием кельнского имени и светской роскошью чуть ли не с большим тщеславием, чем кто-либо из его предшественников, он посреди такого напора занятий никогда не освобождал неукротимый дух от занятия духовными делами. Он изнурял свое тело частыми постами и низводил его до стояния рабства. Ночи он по большей части проводил в молитвах и, довольствуясь услугами только одного мальчика 948 948 Сульпиций Север, Жизнь Мартина, II, 5. , босиком расхаживал по церквям. Днем он занимался решением частных и общественных дел, а всю ночь посвящал служению Богу. Велика была его благосклонность по отношению к бедным, странникам, клирикам и монахам, и удивительна его щедрость. Он не упустил ни одну общину внутри своего диоцеза, которую, уходя из жизни, оставил бы не приумноженной за счет поместий, строений, пожалований или какого-нибудь особого дара. Ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что, с тех пор как был основан Кельн, стараниями ни одного другого епископа богатства и слава Кельнской церкви не возросли в такой мере. При решении дел подданных его не могли отвлечь от правды ни ненависть, ни расположение к кому-либо, но, всегда и во всем неуклонно следуя намеченной линии справедливости, он, дабы не погубить суд, не был лицеприятен к бедняку и не угождал лицу великому 949 949 Втор., 1, 17 и Левит, 19,15. . Тогда же он так красноречиво, так блестяще проповедовал слово Божье, что его речь, казалось, даже у каменных сердец могла исторгнуть слезы, и вся церковь при его увещевании постоянно отзывалась плачем и рыданием охваченной раскаянием толпы.

Он целиком за свой счет основал в Кельне две общины клириков: одну - в месте, что зовется «У лестницы», в честь Пресвятой Марии, а другую - за городом в честь святого мученика Георгия. Он основал за свой счет также три общины монахов в разных местах: одну - на горе, которая по протекающей мимо реке зовется Зигберг 950 950 Зигберг на р. Зит. ; другую - в земле славян, в месте под названием Заальфельд; третью - в Вестфалии, в месте, что зовется Графшафт 951 951 Графшафт в округе Месхеде. . Их все он украсил величественными зданиями, прославил самыми изысканными церковными украшениями и обогатил обширнейшими и вполне достаточными для пропитания множества братьев имениями. Когда он заметил, что во всех монастырях Тевтонского королевства старинное рвение к монашеской дисциплине заметно охладело и монахи все заботы и помыслы обратили от жизни общей к собственному состоянию, то его душу сдавила тяжкая забота, что, мол, могут подумать, будто он за счет таких больших средств не совершит ничего достойного Бога.

Между тем случилось, что он отправился в Рим по государственному делу 952 952 В 1070 г. . Когда он проходил через некоторые области Италии, то, желая своими увещеваниями укрепить князей этого королевства в том, чтобы они не отпадали от короля, он свернул ради молитвы в некий монастырь под названием Фруттуария 953 953 К северу от Турина. . Там восхищенный весьма строгим и организованным согласно уставу образом жизни монахов он на обратном пути увел с собой некоторых из них, а именно тех, которые были наиболее испытаны в службе Божьей, и поместил их в Зигберге для передачи Галлиям правил этого устава, а прежних монахов, которых призвал из св. Максимина 954 954 Церкви в Трире. , он с честью отпустил на старое место, поскольку те не хотели принимать эти установления. Беря пример с его действий, прочие галльские епископы, призвав монахов кто из Горзе, кто из Клюни, а кто из Зигберга и других монастырей, каждый в своем монастыре ввели новую школу божественной службы; ревность к его счастливому деянию приобрела вскоре такую силу, что мы видим ныне очень мало монастырей в Галлии, которые еще не приняли ига этого нового установления.

Когда он узнал, что его монахи живут в строжайшей дисциплине, согласно тому, что он наблюдал во Фруттуарии, и, поскольку слава об их образе жизни распространилась повсюду, многие были побуждены к презрению мира и предали себя их наставничеству для обучения на пути Божьем, он воздал Богу величайшую благодарность за то, что он не посрамил его в надежде его 955 955 Псал., 118,116. . Он проявлял также немалую заботу о том, чтобы они не испытывали никакого недостатка в тех вещах, которые необходимы для пособления телесной немощи. Он почитал и уважал их, как своих господ, и был так предан и послушен слову не только аббата 956 956 Эрфо. , но также и декана монастыря, что по первому их приказанию, какими был важными государственными или частными делами он ни был занят, тут же бросал эти дела, вскакивал и, словно презренный раб, исполнял всё, что они приказывали. Он сам, когда мог присутствовать, приносил им изготовленные с величайшим усердием яства, сам подавал их, сам смешивал питье, сам прислуживал им, в то время как они подкреплялись, готовый ко всякой услуге с большим рвением, чем любой слуга. Он столь тщательно и чутко соблюдал молчание и прочие монастырские обычаи, в то время как пребывал среди них, как если бы ежедневно готовился дать в их капитуле отчет в своих проступках и выслушать их приговор. Таково было его стремление и поведение в Зигберге, Заальфельде и Графшафте.