Доминик Бартелеми - История частной жизни Том 2 [Европа от феодализма до ренессанса]

Солидарность внутри семьи и, не в меньшей степени, солидарность между родственниками и членами линьяжа нередко подвергается испытанию. Ей угрожает мобильность тех, кому по работе приходится часто переезжать с места на место (и кто любит это делать), равно как и тех, кто может стать жертвой сбоев существующего политического механизма (войны, ссылки и т. д.). Кроме того, она рискует быть нарушенной из–за смерти кого–либо из членов семьи и стирания памяти о нем, а это очень серьезная проблема для среды, где считается, что предки продолжают жить — в раю и в воспоминаниях — и по–прежнему занимают свое место в линьяже. Итальянцы XIV–XV веков, особенно торговая буржуазия, пытаются противостоять этим опасностям.

Распыление семей — явление, свойственное социальной жизни итальянских городов и деревень еще с древности. Купцы испокон веков путешествовали по морю и по суше; лавочники (торговцы зерном, скотом, маслом и т. д.) объезжали деревни, вплоть до самых отдаленных; даже крестьяне часто вынуждены были отправляться в город, где они обычно останавливались у родственников или у соседей по деревне, обосновавшихся в городе. В XIV–XV веках умножение «экстерриториальных» должностей (посольства, провинциальная администрация и правосудие) в связи со все более совершенствующейся системой управления и расширяющейся территорией государства еще больше ухудшило эту ситуацию. И наконец, число изгнанников увеличивали политические чистки. Ситуация, когда супруг, сын, брат или отец находится вдали от семьи (в нескольких днях пути или дальше), вполне обыденна, и семьям приходится с ней мириться.

Мириться, но не терять связь с уехавшим. Возможны эпизодические контакты. С постоянным движением людей из одной точки в другую возрастает число всевозможных посредников и посыльных. «Я с нетерпением жду Герардо, который должен прибыть с минуты на минуту (он родом из Брюгге), чтобы лично сообщить мне новости о тебе: о твоих делах н твоем здоровье», — пишет Алессандра Строцци своему сыну Лоренцо (Флоренция, 1459). Семья в целом или кто–то из ее членов может отправиться к уехавшему родственнику, чтобы воссоединиться с ним. Этот вопрос не раз обсуждался Алессандрой Строцци и ее сыновьями. Последние живут в разных частях Европы (Неаполь, Брюгге, Флоренция); раз так, почему бы всем не встретиться в Авиньоне (1459)? Однако сложность предприятия заставляет отказаться от него. Тот же исход уготован и другим подобным попыткам: Алессандра предлагает сыновьям встретиться в Пизе, в Болонье, но в итоге каждый остается в своем городе. Полагаясь лишь на посредников, можно потерять связь с уехавшим.

Остается частная переписка — удивительное явление, заново открытое в Италии XIV века и ставшее отрадой и радостью многих итальянцев. Переписка, обмен коммерческой информацией — одно из испытанных средств успеха итальянской торговли начиная с XIII века. Но по мере смены поколений к деловым письмам прибавляются сугубо частные послания, письменные сообщения о последних событиях. Мало–помалу все осваивают навыки письма: мужчины — чтобы управлять и передавать информацию; женщины — чтобы отвечать и давать советы; дети — чтобы выражать свою любовь к родителям; управляющие и нотариусы — чтобы отчитываться перед хозяевами. Не все женщины умеют писать; чем ниже их социальное положение, тем более они невежественны, а в Тоскане XV века такая ситуация, по–видимому, только усугубляется. Безграмотность встречается и среди мужчин (мелких наемных рабочих, крестьян), но в более ограниченных масштабах. Тем не менее с 1360–1380‑х годов желание владеть грамотой и потребность в ней широко распространяются в обществе; сохранилась обширная корреспонденция, относящаяся к этой эпохе, и возможно, именно она знаменует собой, по крайней мере во Флоренции, некий рубеж, после которого частная переписка все активнее входит в повседневную практику.

Каждый мог и сам писать письма, и получать их от других. Например, землевладельцы отправляют испольщикам письменные распоряжения (Сиена, 1400). Другие виды корреспонденции — во всяком случае, из тех, что мы знаем, — связаны с сугубо частной сферой, семьей, отражая ее жизнь (фрагментарно, но ярко), привязанности и занятия ее членов, особенно женщин, оставивших восхитительные письма. Алессандра Строцци, чьи сыновья были изгнаны из Флоренции семейством Медичи, ведет с ними переписку в течение двадцати трех лет (1447–1470), держа их в курсе домашних дел. Зять Алессандры, ее дочери, даже маленький Маттео (начиная с двенадцати лет) отправляют им частные послания. Изгнанники отвечают им. Семейная ячейка продолжает жить интенсивной жизнью.

Некоторые другие виды carteggi (переписки) затрагивают гораздо более широкий круг родственников, друзей, клиентов, выявляя как масштаб этих частных отношений, их связь с государственными институтами и делами, так и роль переписки в жизни коллектива, в управлении им.

Возьмем, например, флорентийца Форезе Саккетти, приора городской коммуны (1405), в 1411 году вновь занявшего высшую государственную должность и многократно избиравшегося капитаном или подестой городов contado [99] Здесь: в окрестностях Флоренции. . Его засыпают письмами — в то время они представляют собой сложенный в несколько раз лист бумаги с адресом на обо ротной стороне; иногда он получает по несколько посланий в день (судя по сохранившемуся архиву Форезе), особенно когда дела заставляют его покидать Флорению. Эти записочки приходят от самых разных корреспондентов. На первом месте, конечно, стоят члены его окружения. Его управляющий, Пьетро ди Джованни, с должной пунктуальностью сообщает ему обо всем, что касается управления имением (урожаи, арендаторы, продажа продуктов производства и т. д.), посылая ему в случае необходимости несколько писем подряд — так, в период между 15 и 30 октября 1417 года было отправлено четыре письма. Родные Саккетти, похоже, не питают большой любви к переписке, но друзья, помнящие о нем, выражают свою преданность в любезных письмах и трогательных записках, коротких, но содержательных: «Форезе, я охотился, и мне повезло. Посылаю тебе этого зайца. Съешь его, если тебе угодно, вместе с моим верным и прекрасным братом Джованни». Даже когда Форезе далеко, он остается в сердцах друзей, и они спешат продемонстрировать это словами и подарками. Другие люди того времени, известные нам по сохранившейся переписке, просят подробно рассказывать о здоровье и занятиях их жен и детей. Забота перерастает в беспокойство, когда кто–нибудь заболевает. Мессер Бартоломео Деи, живущий в Милане, требует регулярных известий о своей дочери (или снохе), которая скоро должна родить. Корреспондент Бартоломео, его свойственник, пишет ему иногда по три письма за декаду (1, 5 и 10 мая 1489 года) — подробный бюллетень о здоровье молодой женщины: та находится на девятом месяце беременности, и ее состояние внушает некоторую тревогу — У бедняжки опухли ноги!