Марсель Пако - Фридрих Барбаросса

Прежде чем приступить к осуществлению этих проектов, ему нужно было уладить ряд внутренних дел. На основании своей полной юрисдикции он запретил устанавливать торговые пошлины на Майне от Бамберга до Майнца, кроме Нойштадта, Ашаффенбурга и Франкфурта. Он гарантировал права евреев на правосудие, проживание, собственность, передвижение и торговлю, отметив при этом, что никто не должен принуждать их к принятию крещения (апрель 1157 года). Договорился с герцогом Богемским Владиславом, которому в 1156 году пожаловал прерогативу ношения королевской короны по случаю некоторых праздников, и подтвердил ее затем в январе 1158 года, и т. д. Все действия находились в тесной связи с подготовкой к итальянскому походу и в то же время укрепляли монарший авторитет в Германии: эдикты о торговых пошлинах и о правах евреев обеспечили приток денег в сундуки; почетное пожалование прерогатив Богемии, упрочившее ее союз с Германией, гарантировало участие герцога в заальпийской кампании.

Другие дипломатические решения имели целью сгладить проблемы, которые вполне могли обостриться во время пребывания Фридриха и многих принцев на полуострове, но эти решения должны были также продемонстрировать силу и авторитет империи. Когда в 1157 году король Дании Свен не смог удержаться на троне и был вынужден уступить своему сопернику Вальдемару I, Фридрих позаботился о том, чтобы и Вальдемар не смог отделаться от немецкой опеки. В то же время он установил дружественные отношения с королем Венгрии Гезой II, который обеспечил ему военную помощь в Италии. В Польше, напротив, князь Болеслав IV, сумевший подчинить себе страну в пику своему брату Владиславу, отказался поддержать Фридриха, и Фридрих во главе небольшого войска перешел Эльбу (лето 1157 года), достиг Вроцлава, а оттуда Познани и заставил князя принести ему присягу, выплатить компенсацию за моральный ущерб, пообещать поставить ему воинский контингент и помириться с братом, однако это обещание выполнено не было, что в дальнейшем стало поводом для новых действий со стороны Германии.

В то же время церквям были дарованы торжественные привилегии, подтверждая их права и обеспечивая их имуществу покровительство императора, словно император старался повсюду предстать как всезнающий суверен и всячески подчеркнуть холодность в его отношениях с папой. С тем же намерением повысить свой авторитет он по возвращении из Польши отправился в Бургундию, где никогда еще не был, чтобы вступить во владение землями своей жены Беатрис, принять присягу знатных вассалов и распорядиться управлением. В конце февраля он прибыл в Безансон, где провел несколько месяцев. Здесь он также подтвердил привилегии духовных учреждений, переведя в свое прямое подчинение самые крупные из них, и прежде всего церковь в Безансоне — чего никогда не было при покойном графе, его тесте, — запрещая отчуждать лены, пожалованные из казны империи, и напомнив о своих правах множеством актов. Самым известным из них является золотая булла, направленная архиепископу Лионскому с подтверждением его юрисдикции на территории всей его области, и различные другие прерогативы и торжественно утверждающая императорский суверенитет в городе.

Пока Фридрих пребывал в Безансоне, произошел серьезный инцидент с папой.

С осени 1156 года Адриан IV не поддерживал никаких отношений с императором, но вместе с тем он не решался проявлять и антиимперские отношения. Может быть, он вообще колебался, какой линии придерживаться. Скорее всего, он оказался в трудной ситуации из-за разделения мнений Священной коллегии, что многие современные историки по непонятной причине упорно отрицают.

Беневентский конкордат фактически объединил убежденных противников империи с группой сторонников сицилийского соглашения, что могло бы уладить проблемы духовного характера. Но вторая группа не собиралась противиться Фридриху. Большинство кардиналов продолжали выступать за сотрудничество и возобновление отношений с монархом в духе Констанцского договора. А папа несмотря на свои колебания все больше склонялся к мнению меньшинства, которое прямо заявляло, что римская церковь должна быть заинтересована в согласии с Сицилией и северными городами. Кардиналы, представлявшие меньшинство, предводительствуемые канцлером Роландом, конфликта не желали, но думали, что союз с императором в конечном итоге обернется против интересов святого престола, если полуостров окажется полностью под пятой Фридриха; поэтому они предлагали не содействовать имперским проектам в Италии, а по возможности предотвратить их. Папа с большим вниманием отнесся к этому мнению, но не мог решиться поступить так, не заручившись если не единогласным одобрением Священной коллегии, то по меньшей мере поддержкой большинства ее членов.

Так в курии вырабатывалась двойная тактика, направленная, во-первых, на перераспределение голосов в пользу антигерманской политики, во-вторых, на разъяснение императору, всему миру и особенно немецкому епископату причин, средств и целей этой политики. Нужно было представить на всеобщее обозрение невозможность договориться с Фридрихом или же заставить его пересмотреть свое отношение к создавшейся ситуации. Некоторые кардиналы и сам папа, видимо, считали это последнее решение возможным, так как с их точки зрения император был менее энергичен и менее властен, чем казался, и его поведение на полуострове в 1155 году показало, что он скорее жаден до пышных церемоний и пустой славы, чем до великих достижений.

Неожиданный инцидент предоставил святому престолу случай для действия, то есть возможность «прощупать почву», чтобы выяснить, каковы истинные намерения императора и как далеко он готов пойти. Архиепископ Лунда Эскиль стал жертвой нападения, когда, возвращаясь из Италии в Швецию, проезжал по территории Бургундии. Некий сеньор, занимавшийся разбоем, остановил его, ограбил и бросил в темницу. Адриан IV заявил протест и, поскольку виновный был подданным Фридриха, попросил императора освободить прелата. Император, желая показать, что не собирается сотрудничать с папой, не ответил ему. Тогда было решено заявить новый протест, в более решительной и пространной форме, составленный в таких выражениях, которые заставили бы Фридриха отреагировать и прояснить свои намерения. Если же он, напротив, ограничится какими-то препирательствами и будет стараться увильнуть, то станет ясно, что он не так опасен, как было принято считать.

Действуя подобным образом, римская церковь всерьез рисковала полным разрывом с империей. Во всяком случае она не смогла предусмотреть всех возможных последствий этого шага. Однако сделав его, папа надеялся приобщить к антигерманской политике большинство кардиналов и заставить немецкий епископат менее благосклонно относиться к императору, то есть организовать ему сопротивление в самой Германии.