Михаил Ростовцев - Общество и хозяйство в Римской империи. Том II

Вопрос о том, заботился ли Максимин после убийства Александра о том, чтобы его полномочия утвердил сенат, не так уж и важен; [224]гораздо важнее для понимания его истинной позиции и настоящих целей разобраться в его шагах после вступления на престол и после первых побед над германцами, когда он оказался в ситуации острой нехватки денег. Начало и конец его правления были ознаменованы террором. « Что толку , — говорит Геродиан, — что были уничтожены варвары (он имеет в виду военные успехи Максимина в Германии. — Μ. Р.), если в самом Риме и провинциях лишилось жизни еще больше людей? » Мы можем верить или не верить сообщению о безжалостном уничтожении императором всех высших чиновников Александра Севера, но в любом случае нет ни малейшего сомнения в том, что он начал свое правление с беспощадного истребления своих врагов и никогда не изменял этому своему обыкновению. [225]Свидетельства тому приводят не только Геродиан и латинский биограф, в речи Εις βασιλέα это тоже настоятельно подчеркивается. Говоря о вступлении на трон Филиппа, автор говорит: « Некоторые начинали свое правление войной и массовыми убийствами (он имеет в виду, конечно, в первую очередь Максимина. — М. Р.) они уничтожали множество чиновников, многим был нанесен непоправимый ущерб, так что многие города в провинциях опустели, многие земли пришли в негодность и много человеческих жизней было загублено ». [226]Когда восстание против Максимина в Африке было подавлено его легатом Капелианом с помощью африканской армии, по всей стране прокатилась волна жестоких убийств, причем уничтожались все подряд. Представление об этом нам дают не только сообщения Геродиана и латинского биографа, у нас есть также африканская надпись, затрагивающая эти события: « Памяти Л. Эмилия Северина, по прозванию Филлирио, умершего в возрасте около 66 лет за свою любовь к римлянам, будучи пойманным этим (парнем) Капелианом. Викторик, называемый также Верота, (воздвиг этот камень) во имя дружбы и pietas ». Обращает на себя внимание то, как здесь подчеркивается неприязнь римлян к варварам Максимина и Капелиана. Позже мы вернемся к этому явлению. [227]

Метод укрепления власти правителя путем терроризирования подданных был не нов, это был все тот же метод, который применяли некоторые императоры I в. по Р. X., переняв его от предводителей противоборствующих лагерей во времена гражданских войн I в. до Р. X. Затем этим же методом пользовался Домициан, а также Септимий Север и его последователи. Новшеством явилась лишь беспримерная жестокость фракийских солдат и та настойчивость, с которой систему мер, однажды пущенную в ход, неуклонно применяли преемники Максимина на протяжении более пятидесяти лет. Новым в этом механизме устрашения было и то, что его жертвой пали не только представители высших кругов имперской знати и часть муниципальной аристократии, как при Септимии Севере, а также многие представители образованных слоев и незнатные граждане. Логическим следствием этого массового избиения явилось то, что жертвы, как и при Септимии Севере, были заменены людьми, которые, как и сам император, происходили из низших слоев; в большинстве своем это были простые солдаты, новоиспеченные всадники, лишь недавно удостоенные этого звания. И по этому поводу наши источники высказываются вполне недвусмысленно. [228]

Основной причиной того, что при диктатуре Максимина поиск жертв велся не только среди имперской знати, было вопиющее безденежье, побудившее императора взять под прицел имперскую буржуазию в целом, и городскую в особенности, и ограбить ее до последней нитки, словно это были подданные порабощенной страны, а не римские граждане, большинство из которых всего несколькими годами ранее получили свои гражданские права благодаря вердикту Каракаллы. Мы можем привести здесь горестное, но вполне оправданное высказывание Геродиана, который сам принадлежал к преследуемому слою населения: « Каждый день можно было видеть, как люди, еще вчера считавшиеся богатейшими, сегодня вынуждены были взять в руки посох нищего; столь велика была алчность тиранов, избравшая в качестве повода необходимость постоянного сбора денег на содержание солдат ».

« Однако , — продолжает Геродиан, — пока этот метод применялся только по отношению к отдельным гражданам, а бесчинства ограничивались ближайшим окружением императора, население городов и провинций не очень от этого страдало, ибо несчастье богатых или же тех, о которых ходит молва, что они-де живут в благополучии, не только никак не трогает души масс, но даже вызывает у некоторых ничтожных людей с дурными наклонностями радость, потому что они завидуют лучшим и счастливым. Но когда Максимин, разорив большую часть состоятельных домов, пришел к мысли, что добыча слишком мала и незначительна, чтобы удовлетворить его желания, тогда он принялся за общественную собственность, и все деньги, собранные городами на благотворительные цели и для распределения между гражданами или предназначенные для театров и религиозных празднеств, он забрал себе; и жертвенные дары в храмах, и изображения богов, и почетные награды героям, и все убранство общественных зданий, и все, что служило для украшения городов, и весь металл, предназначенный для чеканки монет, — все отправилось в переплавку. Эти действия чрезвычайно ожесточили городское население. Солдаты тоже протестовали, ибо родственники и друзья горько укоряли их, ведь Максимин поступал так с городским населением ради солдат ». [229]

Насколько был прав Геродиан, обобщая действия Максимина и говоря о беспощадном ограблении городов по всей империи, нам неизвестно. Однако если из времен после смерти Максимина, в противоположность II — началу III в., до нас дошло крайне мало надписей, в которых речь идет о крупных дарах богатых граждан городам и об их пожертвованиях на различные цели, упоминаемых Геродианом, то отсюда следует, что конфискации Максимина испугали состоятельных граждан и что его методы, вероятно, были взяты на вооружение его преемниками. Трудно поверить, что богатство, накопленное в городах целыми поколениями, могло исчезнуть в одночасье, но бесцеремонность Максимина и тех, кто последовал его примеру, нанесла смертельный удар общинному духу состоятельных слоев населения и побудило их скрывать свое благосостояние и делать вид, что беднее их никого нет. Система литургий привела также к тому, что все средства, ранее использовавшиеся городами и богатыми гражданами на нужды самих городов, теперь попадали в государственную казну или в карманы финансовых чиновников империи. Таким образом, капиталу, накопленному империей, который, как мы могли видеть, был не так уж и велик, был нанесен тяжелейший урон; положение уже никогда не поправилось после тех смертельных ударов, которые были нанесены капиталу империи Септимием Севером и императорами эпохи военной анархии. [230]