Ирина Уханова - Резьба по кости в России XVIII-XIX веков

Два гребня. Первая половина XIX в. ГЭ. ЭРК-473, 764. 12×7,3; 10,5×6

Коробочка со сценой чаепития. Первая половина XIX в. ГЭ. ЭРК-742. 35×11,5×5,5

Ларец. Середина XIX в. ГЭ. ЭРК-739. 12,5×21,5×18

Ларец. Деталь. ЭРК-739

Придя в Якутию в 1630-е годы, служилые люди московского царя застали там сложившуюся якутскую народность с характерным хозяйственным укладом, общественным бытом, определившейся религией [70]. Якутам были присущи шаманский культ и тотемические верования. Каждый род имел своего священного покровителя в виде птицы или животного. Вот почему орел — «тойон-кыыл», господин-птица — олицетворял собой высшее божество света, возродителя природы. И не случайно на многих завершениях подчасников, в объемных резных изделиях орел очень часто находится в центре орнаментальной композиции.

Следует заметить, что орел, ястреб, сокол были хорошо знакомы еще древнеалтайским племенам, образ этих сильных птиц играл в их мифологии и искусстве важную роль. Особенно они любили изображение грифа. Оно встречается в самых разных материалах, то в условно-схематичном, то в реалистическом плане. Древнейшее изображение этой птицы относится к VII—IV векам до н. э. [71], то есть он является наиболее устойчивым в художественном творчестве сибирских народов.

С проникновением христианства в Сибирь, с учреждением в 1731 году Иркутской епархии, к которой была причислена Якутия, естественно, стали проникать в искусство некоторые специфические элементы православной религии. Так, в Якутской резьбе появились кресты на алтарях, фигурки парящих ангелов, шандалы со свечами, которые вводились в обычную сюжетно-орнаментальную резьбу, свойственную якутам. В собрании Эрмитажа и Исторического музея имеются архиерейские гребни с атрибутами церковной власти, привычные для якутов орлы также оказались в этой оригинальной декоративной композиции. Подобных, видимо, ритуальных гребней в северно-русской кости сохранились единицы.

Гребень архиерейский. Первая половина XIX в. ГЭ. ЭРК-470. 14,3×7,6

Излюбленной в творчестве якутских косторезов была жанровая тематика. Ее можно разделить на два вида: связанную с национальными обрядами и праздниками и чисто промысловую. Особо выделяется тема шаманского камлания, которая нашла свое место в одном из произведений 1764 года. Это подчасник, представляющий собой специальную стойку-экран с круглым отверстием и крючком для подвески часов луковичной формы. Якутский подчасник напоминает по форме не только русский холмогорский подчасник XVIII века, но и туалетное зеркало. Сам по себе это предмет быта зажиточного горожанина. Часы — роскошь, доступная в XVIII веке немногим. В среде крестьянского населения они не могли появиться, но в среде посадского, промышленного, служилого люда такой предмет, несомненно, бытовал. В художественном оформлении подчасника легко угадывается стиль холмогорской резьбы, возможно, эту вещь резал северно-русский мастер. Слишком технично исполнение, слишком специфична по своей разработке орнаментальная и сюжетная резьба. За всем чувствуется большой опыт, традиционность навыков искусства. К тому же едва ли якуты — художники 60-х годов XVIII века могли нарушить столь быстро заветы старых верований. Известно, что распространенное в среде якутов шаманство долгое время запрещало изображать человека. Лишь в начале XVIII века с постепенным переходом якутов в православие этот запрет утратил свою силу. Якутские же косторезы XIX века предпочитали геометрические узоры сюжетным изображениям, хотя жанровые композиции на темы из местного повседневного или праздничного быта они разрабатывали с несомненным интересом к сюжету и непосредственному исполнению.

С христианизацией в косторезную пластику влились новые декоративные элементы, войдя в естественное соединение с ранее принятыми тотемистическими. Исходя из этого, едва ли якутский косторез решился бы дать развернутую композицию шаманского камлания [72]. Между тем фигура шамана с бубном в руках дана в рост, определена пластика движения, которой подыгрывает орнамент. По сторонам от шамана сидят трое и двое, они участники его действий, какого-то особо значимого танца. Танцоры «битихитэр» являлись помощниками шамана, они помогали в борьбе с духами. Интересна резьба вверху, над сюжетной сценкой, столь характерной для якутского быта в прошлом. Над круглым отверстием изображены две как бы парящие фигурки, держащие строго по центру корону. Еще выше, на гребне прямоугольного подчасника — дата, рельефное сердце и завершающая фигурка орла с распластанными крыльями.

Подчасник. 1847. ГЭ. ЭРК-1050. 18,5×11,5

Подчасник. Первая половина XIX в. ГЭ. ЭРК-499. 13,9×11,3

Гордая, смелая птица вошла в якутскую мифологию, древние верования и искусство. Устойчивость сохранения мифологических образов донесла до XIX века в резьбе по кости фигурку этой птицы в ее самой традиционной позе. Общая конструкция подчасника и техника исполнения резьбы характерны для русских мастеров резьбы по кости, но сюжетика говорит о сильном воздействии на костореза местной культуры с ее специфическими обрядами. Это влияние было как бы началом процесса, который привел к образованию якутской школы резьбы по кости в XIX веке. Спецификой ее косторезного искусства явилась характерная тематика изображений, целиком связанная с древними мифологическими представлениями, обрядовыми и чисто бытовыми наблюдениями за бытом, в первую очередь, якутов. Поэтому на костяных резных коробках, ларцах, гребнях можно видеть всевозможные жанровые сценки, и в том числе подготовку к якутскому весеннему празднику кумыса «ысыах». Праздник этот был впервые подробно описан в начале XIX века одним из ссыльных декабристов, известным писателем А. Бестужевым-Марлинским [73]. «Ысыах» сопровождался всевозможными играми, танцами, скачками, борьбой. Его любили изображать в разных вариантах. Во многие композиции резчики включали изображение зимней и летней юрт, деревьев, больших сосудов для хранения кумыса, людей, раздающих и получающих кубки-«чороны» для пробы свежеприготовленного напитка. Праздник весны для якутов-коневодов был одним из самых важных, имеющих ритуальный характер. Вообще отношение к коню было особо почтительное, что отразилось в обрядах, произведениях устного народного творчества, в искусстве резьбы по кости. Культ лошади сохранялся до конца XIX века. Л. Якунина в своей работе приводит любопытную запись: «Кобылы и лошади были когда-то нашими божествами. Ты видел кобылью голову, что во время свадьбы лежала в переднем углу? Ну так вот, этой голове, а не образам святых должны были в старину кланяться молодые, входя в дом. Мы почитали их, потому что жили ими».