Борис Никольский - Загадка гибели линкора «Новороссийск»

При анализе материалов работы Правительственной комиссии, расследовавшей причины катастрофы, принимая к сведению воспоминания должностных лиц управлений флота, задействованных членами той же комиссии для уточнения ряда проблемных вопросов, возникает подозрение, что при написании окончательных выводов не всегда учитывались заключения, сделанные членами отдельных подкомиссий и специалистами, привлекаемыми членами этих подкомиссий в качестве экспертов, или профильных специалистов. Более того, возникает вполне обоснованное подозрение, что в более поздние годы отдельные разделы в материалах комиссии подвергались существенной правке, отдельные абзацы «замарывались» либо просто убирались.

Так, Борис Каржавин, работая с документами Правительственной комиссии, не нашел среди членов технической комиссии, расследовавшей проблемы живучести линкора, академика Шиманского, прибывшего в Севастополь в составе группы специалистов, возглавляемой заместителем главкома ВМФ адмиралом Н.И. Виноградовым.

Быть может, ошибся Коржавин, не тот экземпляр отчета читал?

Из официального отчета по работе Правительственной комиссии, сохраняющегося в архиве, следует, что «в состав комиссии по непотопляемости и живучести, возглавляемой Чиликиным, вошли: главный конструктор КТН Ашик В.В.; начальник института ВМФ инженер-контр-адмирал Л.А. Коршунов; бывший наблюдающий за постройкой линкора ‘‘Советский Союз” инженер-капитан 1-горанга М.С. Михайлов; заместитель начальника Главного управления кораблестроения ВМФ инженер-капитан 1-горанга В.А. Фоминых; заместитель главного конструктора Воробьев; начальник ЦКБ МСП Привалов; подполковник Ференс и ДТН Фирсов. Экспертная комиссия привлекла к своей работе ряд специалистов, в том числе: Кудинова, Фролова» (ЦВМА. Ф. 2. Оп. 96. Д. 115. Л. 5–6).

Так что фамилия Шиманского не прослеживается ни среди членов комиссии, ни среди экспертов. О том, что академик Шиманский возглавлял техническую подкомиссию в составе Правительственной комиссии Малышева, я узнал из воспоминаний М. Кацнельсона.

После смерти бывшего начальника ремонтного отдела Технического управления Черноморского флота Моисея Кацнельсона в архив технического управления были переданы его воспоминания, с выдержками из которых имеет смысл познакомиться.

Вспоминает М. Кацнельсон:

«Вопросы, возникавшие в процессе расследования у Госкомиссии и Технической комиссии, задавались мне, назначенному временно начальником Технического управления. Вопросы эти касались обстоятельств, которые, по мнению технической комиссии, где ведущим специалистом был академик Шиманский Юлиан Александрович, могли служить прямой, или косвенной причиной аварии. Из целого ряда вопросов два были сугубо принципиальными.

— Почему корабль не был оборудован размагничивающим устройством?

— Почему был оставлен нарушенным водонепроницаемый контур корпуса?»

Становится понятным, что академик Юлиан Александрович Шиманский, не связанный корпоративными «заморочками» с высшим командованием ВМФ, обратил внимание председателя комиссии на ряд фактов, заставивших несколько понервничать представителей технических управлений и командующего флотом.

Знакомясь с воспоминаниями Виталия Говорова, мы уже обратили внимание на тот факт, что отверстие в два квадратных метра, прорезанное в водонепроницаемой переборке при установке в августе 1955 года КАТС-100, вместо более слабой КАТС-50, не позволило аварийной группе сдержать поток воды, распространявшейся вдоль «теплого» коридора левого борта. Несложно было предположить, что те сотни тонн воды, что при развивавшемся крене линкора на левый борт, свободно распространившись по броневой палубе левого борта, усилили опрокидывающийся момент и ускорили процесс «заваливания» линкора. Об этом факте Виталий Говоров сообщал в своей докладной записке на имя председателя комиссии Малышева.

Обратимся к воспоминаниям бывшего начальника ремонтного отдела Технического управления Черноморского флота Моисея Кацнельсона:

«Что касается второго вопроса о нарушении герметизации корпуса, то узнал об этом на заседании технической комиссии, которая получила информацию от главного старшины, находившегося в лазарете Учебного отряда. Информация состояла в том, что завод во время последнего ремонта корабля сменил “КАТС-50” на “КАТС-100”, которая была получена в Техническом управлении по просьбе командира. И для монтажа станции был якобы сделан вырез в одной из переборок, вероятно, выше ватерлинии, и вырез не был герметизирован. Ремонтной документацией такая работа не была предусмотрена, и ни Сучилину Леониду Георгиевичу, наблюдавшему за ремонтом, ни мне не было о ней известно. На заседании весьма авторитетной технической комиссии, где я присутствовал, старший строитель Бадасим Григорий Семенович, инженер-кораблестроитель Александр Аронович Гольденберг, непосредственно руководивший ремонтом, заявили, что работники завода не могли допустить столь грубое нарушение водонепроницаемости корпуса. Но отрицание не есть доказательство, тем более что такая самодеятельность иногда бывает на кораблях. Тогда меня обязали представить всю документацию по ремонту корабля с момента прибытия его в главную базу. Беспокойство академика Ю.А. Шиманского по поводу предполагавшегося нарушения водонепроницаемости корпуса корабля, безусловно, имело основание, так как при поврежденном корабле с произвольной ватерлинией при его переуглублении надводная часть переборок оказывается под водой». (Кацнельсон М.В. «Новороссийск» до и после гибели (свидетельство очевидца). С. 140).

Ну что здесь можно сказать? Если бы академик Юлиан Шиманский настоял на углубленном расследовании этого «эпизода», то, несомненно, командир корабля, приказавший монтировать КАТС, не согласовав этот вопрос с ТУ ЧФ, получил бы по суду реальный срок, а командир БЧ-5, не проконтролировавший ход работ, получил бы срок условный. Если бы трагические события с «Новороссийском» произошли тремя годами раньше, то Григорий Бадасим и Александр Гольденберг фигурировали бы в качестве группы «вредителей», действовавшей под руководством глубоко законспирированного агента израильской разведки «безродного космополита» Кацнельсона.

Ну а если без черного юмора, то с большой долей вероятности можно утверждать, что в случае заведения уголовного дела по факту катастрофы линкора и гибели более 600 человек его экипажа уже только один такой факт мог стать причиной предъявления командиру корабля и командиру БЧ-5 обвинений «в проведении на борту корабля работ, не предусмотренных планом ремонта, и приведших к существенному снижению одного из элементов живучести корабля». С учетом того, что в 1955 году действовал Уголовный кодекс 1932 года, несложно предположить, чем подобное обвинение могло обернуться для этих офицеров, грубо нарушивших должностные инструкции и ряд статей Корабельного устава.