Давид Ортенберг - Сорок третий. Рассказ-хроника.

Значение этой реорганизации очень важно. В отличие от существовавшей прежде первичной парторганизации в полку батальонные стали ближе к солдатской массе, более мобильны, что весьма существенно во фронтовых условиях. Попробуй, например, на передовой в кратких перерывах между боями собрать громоздкую организацию полка, да еще и пригласить, как тогда говорили, «беспартийных большевиков», или просто рядовых солдат и офицеров! Другое дело — батальон, здесь все коммунисты, как правило, в одном «кулаке». Газета и сообщает о первом опыте работы по-новому в репортажах и статьях наших корреспондентов с разных фронтов.

В связи с этим не могу умолчать об одном обстоятельстве, связанном с постановлением ЦК. В газете не только не найти текста этого постановления, но даже и намека на него. Почему? Что тут секретного? От кого секреты?

Был у меня по этому поводу разговор с главпуровцами: не опубликовать ли постановление в газете? Не дать ли о нем передовую?

Как можно, — заявили они. — Это документ сугубо внутрипартийный. Его должны знать только коммунисты…

Увы, из-за мании секретности постановление дошло далеко не до всех.

В книге «Год 1942» я рассказывал о трагической судьбе генерала Лизюкова Дмитрия Ильича. В 1939 году он был репрессирован, накануне войны освобожден из тюрьмы, с первых дней войны — на фронте, командовал знаменитой 1-й Московской мотострелковой дивизией, а на посту командующего танковой армией погиб в районе Воронежа. Сталин и во время войны относился к нему с упрямой подозрительностью, и достаточно было его неуважительной реплики, чтобы имя Лизюкова предали забвению. Нам даже не разрешили напечатать некролог Лизюкову.

И вот в сегодняшней газете — Указ о присвоении имени Героя Советского Союза генерал-майора А. И. Лизюкова Саратовскому Краснознаменному танковому училищу. Тут же поздравление Сталина танковому училищу имени Лизюкова в связи с 25-летним юбилеем. Указ о награждении училища орденом Красной Звезды и еще Указ о награждении орденами и медалями командного состава училища. Имя Лизюкова, до этого преданное забвению, четырежды упоминалось в этих указах. Нашей радости не было конца. Мы не раз писали о Лизюкове, о его мужестве и командирском таланте. Он стал нашим автором и другом. Мы гордились его успехами. В сегодняшнем номере газеты вместе с указами напечатана статья о Лизюкове. В ней такие строки:

«Имя старейшего советского танкиста генерал-майора тов. Лизюкова неразрывными узами связано с боевым путем Красной Армии с начала ее зарождения. С первого дня Отечественной войны тов. Лизюков на фронте. Он командует рядом крупных соединений. В ряде операций блестяще проявились его стратегические и организаторские таланты, его мужество и бесстрашие…» И, наконец, в этой статье мы могли рассеять все вздорные и гнусные слухи, которые исходили не от кого иного, как от Сталина, о Лизюкове. В очерке черным по белому было написано: «Проводя очередную операцию по разгрому немецких сил, генерал-майор Лизюков 25 июля 1942 года погибает на своем боевом посту».

Единственное, что осталось загадкой, — что побудило Сталина изменить свое отношение к Лизюкову. Добрая воля? Но мы теперь знаем, что ее у «отца всех народов» не было. Желание загладить свою вину? Но раскаяние никогда не мучило Сталина. Он никого не жалел. Случайность? Может быть…

Около четырех месяцев сражается французская эскадрилья «Нормандия» с немцами в нашем небе. Небольшая информация Якова Милецкого об этой эскадрилье появилась еще в мае. Пришло время рассказать о французских летчиках подробнее. Мы попросили выехать к ним писателя Льва Никулина. Вместе с ним отправился на аэродром и наш фоторепортер Сергей Лоскутов. Через пару дней они вернулись, и читатель смог ознакомиться с жизнью и боевой деятельностью эскадрильи.

Прежде всего мы узнали о путях-дорогах, которые привели французских летчиков в Советский Союз. Вот, к примеру, лейтенант Марсель Лефевр, смуглый молодой человек с мягким голосом и вьющимися черными волосами. Война и позорный мир Петена с гитлеровцами застали его в Северной Африке. Лефевр и его товарищи перелетели в Англию и сражались с немцами над Ла-Маншем. Но русский фронт казался им тем местом, где можно по-настоящему скрестить свое оружие с немцами. Они и стали первыми летчиками «Нормандии».

Высокому, несколько хмурому летчику капитану Литольфу предложили высокий пост в авиации Петена, но он предпочел встречи с немцами в воздухе, а не в отелях курортного Виши. Эльзасец по происхождению, он имеет, считает писатель, особые счеты с немцами, и, может быть, поэтому он кажется таким суровым и замкнутым в себе воином.

Это портретные черты французских летчиков, подмеченные Никулиным. А теперь — об их боевых делах. Сражаются, отмечает писатель, мужественно, отважно. Они ведут вольную охоту за немецкими истребителями, сопровождают наши бомбардировщики, штурмуют немцев на бреющем полете. Командир эскадрильи Тюлан, о котором мы уже писали, заслуженный летчик, потомственный военный, глядит на наших корреспондентов прищуренными зоркими глазами воздушного волка и, улыбаясь, говорит им:

— Вообще мы успели кое-что сделать на этом фронте. «Нормандия» сбила одиннадцать самолетов…

Отношения между русскими и французскими летчиками истинно братские. Лефевр хвалил наши «Яки», но еще больше — русских летчиков:

Они сражаются с яростью, и притом умно, не теряя головы, когда видят врага близко… Надо сказать, что, когда видишь немца почти вплотную, когда он почти у тебя в руках, трудно сохранить полное спокойствие. Мы научились видеть впереди себя, позади и по сторонам. Вертишь головой во все стороны до того, что потом болит шея, перед тобой враг, с которым у тебя есть охота посчитаться…

А далее — о наших летчиках:

— Мне нравится в русских их холодная ярость в бою. Мы с ними хорошо спелись в воздухе. Мой товарищ гнался за немцем, за этим же немцем погнался и русский летчик. Наш товарищ настроил свое радио на волну русского летчика, и они решили добить немца вдвоем. Самое забавное — наш летчик при этом старался сговориться с русским по радиотелефону. Он произносил несколько русских слов, которые помнил: «Ближе… Хорошо… Хорошо… Кончено!» И с немцем действительно было «кончено»…

Никулин и Лоскутов попали в эскадрилью в тот день, когда там еще не улеглась деловая и одновременно радостная суматоха — на базе эскадрильи в тот день формировался 1-й истребительный авиаполк «Нормандия». Через несколько дней он принял участие в Курской битве.

Примечательное совпадение: когда газета была сверстана и на третьей полосе уже разместился очерк Льва Никулина, а под ним мы поместили пять фотографий, пришел Указ о награждении летчиков эскадрильи орденами Отечественной войны. И среди награжденных — как раз те офицеры, о которых писал Никулин, в том числе и командир эскадрильи майор Тюлан Жан Луи, и на этот раз, в отличие от предыдущего репортажа, мы дали его имя не инициалами, а, с его согласия, полностью.