Давид Ортенберг - Сорок третий. Рассказ-хроника.

В тот же день у меня в кабинете встретились два фронтовых побратима — Алексей Сурков и Константин Симонов. Такие встречи всегда радовали и запоминались надолго. Сурков принес «Песню о солдатской матери»:

Читаю стихи, а друзья-поэты смотрят на меня, стараясь угадать: как, мол? Я, прочитав, дал Алеше симоновское стихотворение, а Косте — сурковское:

— Читайте и вообразите себя редакторами… Оба прочитали.

— Ну, как? — спрашиваю.

— Ничего, годится, — хором отвечают.

— Не классика… — Это уже я говорю. — Но напечатаем. А кого раньше? — поставил я их в нелегкое положение.

Не ответили, не хотят перебегать дорогу друг другу. Напечатали раньше Суркова, поскольку Симонов все равно опоздал со своим «Новым годом» на шесть месяцев.

Любопытно, как поэты сами отнеслись к этим стихам уже после войны. Свое отношение к ним они подтвердили тем, что включили их в свои собрания сочинений. Сурков оставил все, как было опубликовано в газете, а Симонов заменил заголовок на другой — «Жены», что, несомненно, ближе к сюжету этих стихов…

Илья Эренбург после довольно долгого для него перерыва выступил со статьей «Великий и негасимый». Смысл этого не очень ясного заголовка раскрывается лишь в конце статьи. Писатель рассказывает о планомерном ограблении захватчиками украинских земель, приводит неопровержимые документы. Грабеж сопровождается злодеяниями, от которых кровь стынет в жилах: на Украине имеются «научные лаборатории», где гитлеровские «ученые» проводят опыты над живыми людьми. До недавнего времени они проводили опыты над евреями. Теперь немцы их истребили, опыты ведутся над украинцами. К чему они сводятся? К отравлению различными газами, выкачиванию крови у детей для переливания ее немецким солдатам… Устроена также лаборатория, где идут опыты по производству мыла из человеческого жира…

Писатель напоминает, как тяжело украинцам — бойцам Красной Армии думать о своей родине, большая часть которой находится под пятой оккупантов: «Нет нам радости в тишине, в летней прелести леса и поля мы слышим плач Украины. Мы не можем ждать. Если у тебя чуть приник огонь ненависти, вспомни, кто перед тобой… Ты вспомнил, ты взглянул на дымку летнего дня, и вот снова вспыхнул в тебе, объял мир великий, негасимый огонь ненависти». «Великий и негасимый!»

6 июля.На первой полосе четыре сообщения за 4 и 5 июля. В первых трех, как утверждает Совинформбюро, на фронтах ничего существенного не произошло. А в последней сводке — кратко о том, что 5-го утром немцы перешли в наступление на орловско-курском и белгородском направлениях.

Началась величайшая Курская битва. Все пока происходит как бы по сценарию Ставки и Генштаба: за три часа до немецкого наступления наша артиллерия и авиация нанесли мощные удары противнику, который понес большие потери, а главное, было дезорганизовано управление изготовившихся к атаке войск врага. Немцы с задержкой, но все-таки начали наступление, а наши войска, как это предложил Г. К. Жуков, оборонялись, чтобы обессилить и обескровить врага, а затем перейти в контрнаступление.

На всех фронтах в районе Курской дуги — наши специальные корреспонденты. Битва развернулась на их глазах, и вечером и ночью вслед за оперативными донесениями в Генштаб по Бодо поступили репортажи спецкоров. Под рубрикой «На орловско-курском направлении» и «На белгородском направлении» — первые материалы о сражении в этом районе, и я позволю себе изложить их подробно.

Наши корреспонденты сообщают, что с утра наши части ведут упорные бои "с крупными силами пехоты и танков противника, перешедших в наступление на орловско-курском направлении. Наступлению предшествовала сильная артиллерийская подготовка. В 4 часа 30 минут вражеские дальнобойные орудия, выдвинутые на передний край, начали обстрел окопов и огневых позиций. Враг стремился к началу атаки подавить огневое сопротивление наших частей. Одновременно над позициями появилось большое количество немецких самолетов. Немцы надеялись, что внезапным массированным ударом всех своих огневых средств им удастся беспрепятственно приблизиться к нашему переднему краю.

Разгорелись жаркие бои. Началась контр батарейная борьба. Не удалось немцам ввести нас в заблуждение и ложными переносами огня. Советская пехота укрылась в блиндажах и щелях, а когда враг действительно начал атаку, пехотинцы заняли свои места по сигналу наблюдателей. Первую атаку враг начал на участке одной из наших дивизий, она была успешно отбита. Однако через двадцать минут стало ясно, что эта атака должна была только отвлечь внимание наших частей от главного удара, который наносился в районе соседней дивизии. На этот раз в атаке участвовали крупные силы немецкой пехоты. Впереди нее на узком участке фронта двигалось свыше 200 танков, поддерживаемых с воздуха группами бомбардировщиков в 20–30 машин. Среди танков противников были «тигры».

Бой принял чрезвычайно острый, напряженный характер как на земле, так и в воздухе. Наши истребители, вызванные по радио и барражирующие в районе боев, смело атаковали «юнкерсы» и охраняющие их «мессершмитты». Одновременно орудия прямой наводки и противотанковые ружья вступили в бой с танками. Заградительный огонь тяжелой артиллерии тоже нанес им большой урон. Тем не менее часть немецких танков сумела прорваться через первую линию наших окопов. Так было и на белгородском направлении.