Давид Ортенберг - Сорок третий. Рассказ-хроника.

Кстати, как только ротация выбросила первую сотню экземпляров «Красной звезды», Коломейцев, прихватив их, на самолете отправился в корпус Ротмистрова и вручил ему газету. Нетрудно понять, как Ротмистров, увидев и прочитав передовицу, был воодушевлен. Он об этом прямо сказал нашему корреспонденту. Между прочим, он тоже никак не хотел поверить, что такая статья могла быть написана без согласования, по инициативе и решению самой редакции.

Можно понять Ротмистрова, как и тех, кто звонил нам по поводу передовой статьи. Сомнение Павла Алексеевича было вызвано не тем, что он сомневался в нашей возможности оценить его труд. В эпоху культа личности в армии, да и не только в армии, был порядок, при котором аттестацию крупным военачальникам могли давать только аппаратчики и высокое начальство. Поэтому никто не предполагал, что редакция взяла на себя смелость переступить эту черту и самостоятельно сказать свое слово о людях, которых она высоко ценит и которым симпатизирует.

Да, так было, и вряд ли стоило завидовать редактору, нарушавшему эти, казалось бы, незыблемые каноны!

Должен еще сказать, что Павел Алексеевич вообще был фигурой с точки зрения чисто человеческой неординарной. Для лучшего понимания его характера приведу письмо, посланное мне через много лет после войны, когда я, готовя сборник очерков о советских маршалах, попросил его рассказать о своем жизненном пути.

«…Мечта! — писал он. — Честно говоря, ведь без мечты не стоит жить. Всегда надо к чему-то стремиться, ну, конечно, в той области, к которой ты наиболее подготовлен, и безусловно к благородной цели.

Вот я, например, когда еще был мальчиком и жил в деревне со своими родителями, мечтал быть ямщиком. Подчеркиваю, ямщиком, а не кучером. Наша деревня была расположена на «большаке», то есть на большой дороге, а значение таких дорог в то время было очень велико. Вблизи железной дороги не было, поэтому много русских троек носилось через деревню с ямщиками. Про ямщиков ведь и песен много сложено на Руси. В жизни ямщиков меня с детства влекла какая-то удаль нашего народа.

Затем, когда я поступил добровольцем в марте 1919 года в Красную Армию, хотя я и стремился попасть в кавалерию, но не попал. В войсковой конной разведке служил, но я отлично понимал, что это не та конница. Прошло немного времени, и на многое у меня изменились взгляды, и все же, когда я попал в тот род войск, который действительно отвечал моим давним стремлениям, но уже на другом уровне, я считал, что моя мечта осуществилась.

Самое любопытное заключается в том, что я, обладая уже военным кругозором, начал службу в танковых войсках не где-либо, а в Военной академии бронетанковых войск. В эту академию я был назначен на должность преподавателя тактики и вступил в эту должность только после того, как изучил танки и технику танковых войск, их тактико-технические возможности, когда глубоко понял, на что способны танки в современном бою.

Вот как нелегко дается мечта, если, конечно, ты хочешь ее осуществить. Если же мечта не воплощена в жизнь и не может почему-либо стать реальностью, а человек продолжает жить ею, то она обычно превращается во фразерство, а бывает, и того хуже: человек с замечательной мечтой, ничего путного не достигнув, превращается во всезнайку.

Мой жизненный опыт говорит о том, что всегда нужно стремиться к одной цели, не разбрасываясь, и тогда достигнешь этой цели, а иначе даже при хороших способностях можешь превратиться в дилетанта. Плохой исход! Дилетант в обществе — личность вообще не очень положительная, а в армии в принципе вообще неприемлемая.

Я доволен своей судьбой, и, если бы мне пришлось начинать сначала, я все равно пошел бы на службу в танковые войска».

12 января.Наступление войск Донского фронта по ликвидации окруженной в Сталинграде группировки врага проходит успешно. Пришла и другая сводка «В последний час» — о наших успехах на Северном Кавказе. Среди освобожденных городов курорты Минеральные Воды, Пятигорск, Кисловодск, Железноводск. В эти города направлен наш спецкор Евгений Габрилович, чтобы рассказать, что осталось от знаменитых на весь мир здравниц. Так появилась первая корреспонденция Габриловича «В Пятигорске» — печальная, драматическая. Многие дома в городе разрушены или подожжены немцами. Уничтожены школы, библиотеки, музеи, санатории, знаменитый бальнеологический институт. Перед бегством из города гитлеровцы создали специальные группы поджигателей. Город запылал. В схватку с огнем вступили группы самообороны, но не все им удалось спасти.

Затем Габрилович прислал корреспонденцию «Кисловодская трагедия». Когда немцы заняли Кисловодск, они обещали населению соорудить «невиданные санатории на немецкий лад» и сделать Кисловодск «процветающим курортом новой Европы». За пять месяцев пребывания здесь они разграбили все санатории. Своих убитых офицеров они захоронили на пригорке, рядом с источником целебного нарзана, нимало не заботясь, что трупы заразят источник. Они устроили солдатское кладбище вблизи Храма воздуха. Эти два кладбища — все, что соорудили немцы в Кисловодске.

Перед уходом из города немцы расстреляли несколько тысяч людей — научных работников, жен командиров, жен коммунистов, евреев. Изрешеченные пулями дети были найдены в объятиях убитых матерей. Жители рассказывают, пишет Габрилович, о комсомолке, которую вели под конвоем полицейских на казнь, полуголую, со связанными руками, избитую. На этом страшном пути она громко пела советские песни…

«Запомни ее имя — Катя Веняева, — обратился писатель к нашим воинам и читателям. — Пройдет время, и снова заживет Кисловодск прежней жизнью… Но пусть не изгладится память о мучениках фашизма».

Взволновал читателей новый очерк Василия Гроссмана — «Сталинградская армия». Написанный с суровой сдержанностью, он рисует тех защитников города, кто выдержал все испытания ожесточенных боев и продолжает нести ни с чем не сравнимую тяжесть битвы с врагом в самом городе. И название очерка дано, как говорится, с дальним прицелом — скоро дивизии и полки получат название «Сталинградских». И это не только будет означать место, где они отличились, — это будет признанием их высшего воинского мужества.

Немало уже мы печатали о героических защитниках Сталинграда. Но этот очерк поразил нас своей психологической глубиной и проникновенностью. Приведу из него отрывок:

«…И хотя все время стреляли и проход вчера в темном подвале стал заметен лишь потому, что солнечный луч полз снизу вверх и уже подходил к черному закопченному потолку, — все же это был настоящий тихий вечер.

Красноармейцы завели патефон.

— Какую ставить? — спросил один.