Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода [без иллюстраций]

В Саратове первые заболевшие чумой появились в доме мещанки Чернокуниной, стоявшем на окраине города. Почти сразу там погибли пять человек. Это вызвало решительные и серьезные меры со стороны властей: дом, где появилась чума, был немедленно сожжен вместе с трупами первых жертв эпидемии; вся улица, на которой он стоял были оцеплена, ее жителей и дома «ежедневно окуривали и проветривали, не допуская ни до малейшего сообщения с остальными частями народонаселения».

Эпидемия чумы в Саратовской губернии вызвала страх у жителей соседних губерний. Доктор Мильгаузен заметил, что улицы деревень, по которым он проезжал, были пусты. В Рязанской и Тамбовской губерниях, у въезда в деревни находились стражники, следившие за тем, чтобы никто не проезжал из Саратовской губернии. Ночью стража дежурила при огнях. Все побочные дороги к деревням и городам были совершенно закрыты, проезд был возможен только по большим дорогам, на которых были устроены заставы.

Город Саратов, который во время проезда Мильгаузена уже объявили зачумленным, был со всех сторон окружен заставами, у которых стояли караульные. На улицах города никого не было видно, многие дома закрыты, на лицах горожан выражалась печаль и недовольство. В Саратове среди купцов, видимо несших из-за карантинов серьезные убытки, образовалась партия, отрицавшая существование чумы и восставшая против всяких ограничительных мер. Она имела союзников среди чиновников губернского правления, а впоследствии старалась привлечь на свою сторону и врачей, изображая события в таком виде, который не соответствовал действительности. Открытого противодействия властям со стороны народа не было, но случалось, что врачей, проезжающих по улице преследовали снежками и криками «вон чума едет».

Государь издал именной указ 14 января 1808 г., в котором повелел осуществить в Саратовской области ряд очень строгих противоэпидемических мер. В их числе пресечение всякого сообщения Саратова и всех других зараженных мест со здоровыми местностями губернии. В соответствии с ним вся Саратовская губерния оцеплялась кордоном, для чего было приказано перебросить с Области войска Донского казачий полк, провести следствие по Полякову, а заодно разобраться с саратовским вице-губернатором, почему он до 31 декабря 1807 г. докладывал, что в губернии «желчная горячка», а не чума. Повсюду были учреждены карантины, и строгость сообщения дошла до того, что не только курьеры, но даже пакеты и эстафеты, которые они везли, не пропускались без карантина; деньги присылались (бумажные) не иначе, как через окурку, а монеты сначала погружали в густой рассол, а потом совсем перестали принимать.

Особенно не доверяя саратовскому вице-губернатору, Александр I послал 24 января в Саратовскую губернию тайного советника, сенатора и писателя О.П. Козодавлева (1751–1819) «для обозрения принятых там против распространения язвы мер». Козодавлев был наделен очень большими полномочиями и деньгами. На всякие расходы ему был предоставлен кредит в Саратовской казенной палате, которым он мог распоряжаться по мере надобности, представляя отчеты только Министру внутренних дел и Государственному казначею. На путевые издержки ему отпущено 10 тыс. (!) рублей. Немалые деньги были выданы и сопровождающим Козодавлева чиновникам.

Чума к приезду Козодавлева уже прекратилась везде, кроме самого Саратова. Убедившись, что эпидемия свирепствовала только в Царицынском, Камышинском и Саратовском уездах и в губернском городе, он начал выпрямлять перегибы противоэпидемических мероприятий. Козодавлев упразднил кордоны вокруг всей губернии. Первым делом он освободил от тяжкой карантинной неволи Аткарский, Балашовский, Сердобский, Петровский, Кузнецкий, Хвалынский и Вольский уезды, томившиеся в оцеплении совершенно безвинно, потому что в них не было даже ни одного чумного случая. Затем он устроил оцепление от Саратова через Волгу на Покровскую слободу, вниз по Волге до слободы Узморья, а от Узморья по степи, через реку Еруслан; на Узенях цепь временных кордонов смыкалась с цепью постоянных, устроенных на границах киргизских кочевьев и земель казаков Уральского войска. Везде кордоны были расположены один от другого на десятиверстном расстоянии.

Зараженные места внутри кордонов (так тогда называли населенные пункты, где выявляли больных чумой), после предварительного очищения по карантинному уставу, постепенно освобождались от оцепления и изоляции, но до восстановления свободного сообщения они подвергались некоторое время наблюдению относительно их безопасности. В июне, вследствие запроса Козодавлева, император Александр I разрешил вывоз из Саратовской губернии «товаров, заразу в себя не приемлющих, но из благополучных губерний в Саратовскую губернию привезенных» или купленных в благополучных по чуме местах этой же губернии. В августе 1808 г. последовал его указ о восстановлении сообщения Саратовской губернии с Астраханской и об упразднении всех карантинов на границах между ними.

Кроме оцепления, повсеместно практиковалось сожжение «всякого предмета и товара, не только зараженного, но даже сомнительного». Число заболевших, умерших и выздоровевших во время эпидемии чумы в Саратовской губернии приведено в табл. 14.6.

Населенный пункт | Заболело | Выздоровело | Умерло

Сосновка | 22 | — | 22

Красный Яр и Илов. Ерик | 32 | 4 | 28

Болыклеи и Александровская станица | 11 | — | 11

Саратов | 14 | 2 | 12

Пролейка, Грязнуха, Водяное | 17 | 4 | 13

Разгуляев | 5 | — | 5

Всего | 101 | 10 | 91

Из табл. 14.6. следует, что смертность в некоторых населенных пунктах составила 100 %, однако описавший эту эпидемию доктор Мильга-узен о легочных явлениях не упоминает. По его наблюдениям клиники болезни, у больных проявлялись все обычные признаки чумы: заболевание обнаруживалось первоначально сильным головокружением и слабостью, затем упорной головной болью, сильным жаром; проявлялась сильная жажда, тошнота петехии, бубоны, карбункулы. Очень часто встречалась рвота, иногда с кровью, и вместе с кровавым поносом. В большинстве случаев смерть наступала на второй, реже — на третий день болезни. На трупе всегда находили черные пятна, обведенные темносиними кругами, на спине, пояснице и на «мясных частях ног», повсюду карбункулы, желваки выше и ниже пахов и опухоль за ушами.

Относительно примененной терапии доктор Мильгаузен отметил, что она никогда не оказывала своего действия на течение болезни во время Саратовской эпидемии: хватало сил у больного перенести болезнь, он ее переносил, других вариантов у него не было.