Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода [без иллюстраций]

Болезнь «продвигалась» по Европе со скоростью формирования вторичных крысиных очагов. Некоторые города вымерли от чумы совершенно, другие же пострадали лишь немного. В одном и том же городе одни кварталы оказывались свободными от чумы, другие были охвачены эпидемией, внутри же пораженных кварталов не все дома страдали одинаково.

Эвагрий отметил важный факт: жители зараженных территорий нередко покидали родные земли, переходили в местности, свободные от чумы, и там умирали, что не всегда вело к эпидемии среди окружающих. И наоборот, бывали случаи, когда эти беженцы, сами оставаясь здоровыми, вызывали вокруг себя вспышку чумы.

Требуют самого внимательного к себе отношения следующие наблюдения Прокопия. Чума всегда распространялась от морского побережья во внутренние регионы страны.

Прокопий и Эвагрий придавали большое значение и тому обстоятельству, что чума всюду, где бы она ни появлялась, «подчинялась» определенному закону времени. Если в пораженной стране было какое-то место, пощаженное чумой в начале эпидемии, то она поражала его впоследствии, причем в нем она свирепствовала подобно прежним эпидемиям до тех пор, пока не собирала обычного для нее количества жертв — почти половину населения.

Чума, появивш аяся на пятнадцатом году Юстинианова царствования, полностью не отступала; болезнь то ослабевала, то опять усиливалась. После 565 г. ее первоначальная злокачественность уменьшилась. Всего же, по описаниям современников, эпидемии чумы в Европе продолжались почти 50 лет. До нас не дошло таких фактов, по которым можно вычислить или даже приблизительно определить число людей, лишившихся жизни в этот период необычайной смертности. Эдуард Гиббон (1737–1794) отыскал в древних источниках только тот факт, что в разгар эпидемии (565 г.) в течение трех месяцев в Константинополе ежедневно умирало сначала по пяти тысяч человек, а потом по десяти, что многие из восточных городов Империи остались совершенно пустыми и что в некоторых местностях Италии жатва и виноград гнили неубранными. Более поздние авторы оценивают общее число погибших за эти 50 лет в 100 млн. человек.

Эта цифра кочует из одной книги в другую. Однако насколько она обоснованна? Обратимся к комментарию переводчика Э. Гиббона на французский язык, Франсуа Гизо (1787–1874): «Прокопий сначала прибегает к различным риторическим фигурам, говорит о песках, которые лежат на дне моря и т. д. Затем он старается (Anecdot., гл. 18) выражаться более определенно и говорит, что в царствование коронованного демона погибли myriadas, myriadan, myrias (греч.) Это выражение не ясно и в грамматическом, и в арифметическом отношениях; если его перевести буквально, получается “миллионы миллионов”. A lem annus (с. 80) и Cousin (том 3, с. 178) переводят его словами “двести миллионов”, но мне не ясны их мотивы. Если отбросить слово mvriadas (греч.), то остальные слова, myriadan, myrias (греч.), будут значить "мириада мириад”, или “сто миллионов”, и эту цифру нельзя счичать совершенно неправдоподобной».

Любопытна и последовательность угасания очагов чумы в Европе. Из разрозненных исторических сведений следует, что последними активными очагами на континенте были реликтовые очаги чумы долины реки Роны (см. ниже). Гезер (1867) приводит свидетельство Григория Турсого о чуме в Марселе в 589 г., куда она была «занесена кораблем из Испании». Таким же образом события будут развиваться и во вторую пандемию чумы (см. очерк V).

Поведение людей.В разгар эпидемии чумы Юстиниана психология июлей так же резко изменилась, как и во время Афинской чумы. Не соблюдалось никакого порядка ни при похоронах, ни при распределении мест в могильных склепах. У кого не осталось ни друзей, ни прислуги, ют лежал непогребенным на улице или в своем опустевшем доме. Сознание собственной опасности и страдания окружающих пробудили в луше самых порочных людей нечто похожее на раскаяние, но как только панндемия отступала, в них оживали прежние страсти и привычки.

Клиническая картина болезни.До нас дошло описание клиники боне ши, оставленное Прокопием. Оно настолько живо и определенно, какбудто бы сделано врачом нашего времени. Согласно Прокопию, заболевание проявлялось одной из трех основных форм. Часть людей среди полного здоровья умирала внезапно, как бы при поражении ударом. У других — болезнь начиналась внезапно ознобом; появлялось лихорадочное состояние, сопровождавшееся иногда бредом и явлениями тяжелой адинамии. Высыпание на коже петехий (особенно черных) или появление кровавой рвоты, неизменно предвещало смерть. Эти две клинические формы, по Прокопию, соответствуют сегодня первично-септической чуме. Имевшаяся беременность прерывалась, и за абортом следовала смерть.

При таких же лихорадочных явлениях или при явлениях незначительной лихорадки начиналась третья — бубонная форма чумы — у заболевших людей появлялись бубоны, в одних случаях переходившие в омертвение окружающих тканей, что влекло за собой смерть, или нагнаивавшиеся, что нередко приводило к выздоровлению. Для полноты описания бубонного синдрома Прокопий добавлял: «Бубон вздувается не только на том месте, которое называется пах, но также и под мышками, а в некоторых случаях за ухом или в других местах». Из осложнений болезни Прокопий указывал на особое поражение языка, последствием которого было временное или постоянное лишение выздоровевшего способности говорить.

Описание чумы, сделанное Эвагрием в Антиохии и Сирии, несколько отличается от описания Прокопия. Эвагрий чудом уцелел, когда коса смерти проходила по его близким. Он сам перенес чуму в Антиохии во время первого ее цикла, будучи еще ребенком (542 или 543 г.). Во втором и в третьем ему довелось потерять жену, детей, родных и множество рабов, а в четвертом у него умерли дочь и внук. По его горькому восприятию чума начиналась с поражения головы (видимо, он имел в виду невыносимую головную боль), после чего появлялось поражение глотки и глаз. Эвагрий так же отметил смертельные поносы, бубоны, бред и «anthrak.es» (карбункулы). Никто из современников пандемии не упомянул о таком, бросающимся в глаза симптоме, как кровохарканье. По оценке Г. Гезера (1867), смертность среди людей, заболевших чумой во времена первой пандемии достигала 50 %.

Раз перенесенная болезнь обычно не повторялась, хотя встречались отдельные случаи, когда болезнь повторялась два и даже три раза. Описание болезни не оставляет никаких сомнений, что моровая язва Юстиниана, охватившая в VI веке Византию, была истинной чумой.

Константинополе преобладала бубонная форма чумы, передаваемая блохами от крыс. Конечно, сограждане Прокопия и Эвагрия не знали, каким образом передается чума, но они убедились на собственном опыте, что болезнь не «пристает» от близких контактов с зараженными людьми. Врачи и прислуга, несмотря на их постоянные хлопоты вокруг больных, заболевали не чаще или даже реже, чем другие, а те, кто избегал общения с больными и уединялся в своих домах, все же заболевали через какое-то время.