Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода [без иллюстраций]

Ноябрь. Из-за столь беззаботного поведения людей количество умерших в первую неделю ноября вновь подскочило на 400 человек. В эту неделю также заболело не менее трех тысяч человек. В основном это были вновь прибывшие.

К концу ноября чума ослабла. Большинство заболевших поправлялось. На улицах появилось много людей, выздоравливающих от чумы. Они имели очень характерный вид, и лондонцы легко их узнавали — обмотанная шея или прихрамывающая походка из-за бубонов в паху. Но их уже никто не боялся и не избегал. Выздоравливали целые зараженные семьи, слегшие и уже пригласившие священников молиться за них в ожидание смерти, но еще месяц назад это было бы невозможным. Наконец, появились забытые «обычные» болезни — оспа и дизентерия.

Декабрь. Вгороде фиксируются новые вспышки чумы, и цифры смертности в сводках подскочили еще на целую сотню, но они снова упали, и постепенно жизнь в Лондоне стала возвращаться в свое обычное русло.

1666 год.Эпидемия прекратилась, но отдельные вспышки чумы в Лондоне продолжались весь год. От чумы серьезно пострадала Восточная Англия, но эпидемия не распространилась далеко на запад и север. Чума была в городах Норич, Питерборо, Линкольн, Колчестер и в ряде других мест. Сообщения с этими городами не было прервано, лондонцам рекомендовалось не принимать у себя тех, кто приехал из зараженных мест. Всего в течение 1666 г. от чумы в Лондоне погибло не менее 2 тыс. человек. К 1 февраля король возвратился в свою лондонскую резиденцию Уайтхолл.

Клиника болезни.Судя по описаниям, оставленным врачами, наблюдавшими «Великую Лондонскую чуму 1665 года», болезнь протекала в септической, бубонной и бубонно-септической формах. Соотношение больных с разными формами чумы различалось на разных стадиях эпидемического процесса.

Первоначально, видимо, в период с ноября 1664 по август 1665 г., преобладали бубонные формы чумы. Да и само распространение чумы — медленное и по отдельным кварталам, говорит за то, что люди инфицировались блохами из крысиных очагов, сформировавшихся в их же домах. Блохи инфицируются обычно только в тех случаях, когда в крови больной крысы или человека возбудитель чумы присутствует в очень больших количествах, т. е. при сепсисе, возникающем в терминальной стадии болезни. По крайней мере, такая закономерность показана в экспериментах на животных. Септические формы чумы у иммуноком-петентного хозяина, вызываются высоковирулентными штаммами. Таким образом, за счет участия в эпидемическом процессе переносчика создаются условия для отбора и вовлечения в эпидемические цепочки более вирулентных штаммов возбудителя чумы. Видимо, этот процесс достиг своего апогея в августе — сентябре, когда живущие в домах блохи были инфицированы в основном высоковирулентными штаммами возбудителя чумы, и их укусы приводили только к тяжелым формам болезни — септической и бубонно-септической чуме. После вовлечения в эпидемический процесс домашних блох чума приняла антропо-нозный характер. В Лондоне началось настоящее чумное побоище, или, как еще тогда называли этот период чумы из-за совпавшего с ним гелиокального восхождения Сириуса (латинское название Сириуса — Canicula, т. е. собака), «собачьи дни» (астрологи считают, что они длятся с 3 июля по 21 августа).

О наличии в Лондоне в те дни больных с легочной чумой нет ясных свидетельств. Например, доктор Кемп описывает случаи чумы с выделением мокроты из легких, но без бубонов, протекающей со всеми другими «чумными знаками» — некрозом и кровоизлияниями в коже, однако он не упоминает о таком бросающимся в глаза симптоме легоч ной чумы, как кровохарканье.

Д. Дефо, обобщив доступные ему медицинские трактаты того пери ода, отметил, что болезнь имела несколько форм: открытую, когда болезнь начинается жаром, рвотой, головной и другими болями, сои ровождается образованием затвердений или нарывов в паху и под мыш ками, которые доставляют невыносимые страдания больному, пока не прорвутся. Сколь ни мучительна было эта форма, но люди иногда выздо равливали, особенно в начале и в конце эпидемии в Лондоне. Но существовала еще скрытая форма болезни, когда лихорадка не носит выраженный характер и больные не ощущают ее, пока не начнется головокружение; тогда они падают в обморок и умирают без особых мучений, «болезнь внезапно поражала их, как удар пули». Сначала врачи полагали, что люди, умиравшие прямо на улице, заболевали в тот самый мо мент, когда они падали замертво. Позднее они изменили свое мнение. Обследовав тела умерших таким образом людей, они у всех находили какие-то «знаки чумы» — петехии, проступившие бубоны, «гангренозные пятна или омертвелое мясо в виде маленьких бугорков величиной с пенни и твердых, как мозоль или роговица» и др. Описанная лондонскими врачами клиническая картина соответствует первично-септической форме чумы, при которой вследствие раннего развития шока, смерть наступала раньше, чем успевали развиться другие симптомы.

Из-за широкого распространения в период августа — сентября 1665 г. септической формы чумы, многие лондонцы и не подозревали, что они больны, пока, к невыразимому своему ужасу, не обнаруживали «знаки» болезни, после чего они редко жили более шести часов. Эта форма чумы (без бубонов, но с петехиями), по единодушному мнению лондонских врачей, была намного опасней для заболевшего, она не оставляла ему ни малейшего шанса на выживание. Кроме того, люди, находящиеся в контакте с таким больным, не подозревали о грозящей им опасности. Семьи, в которых появлялись такие больные, быстро погибали (последнее обстоятельство мы считаем не следствием «заразности» больных чумой «с петехиями», а общностью их генотипов).

Такие внешне здоровые носители чумы ставили врачей в тупик. Они не знали, как отличать больных от здоровых, но придерживались твердого мнения, что те люди, которые носили чуму в своей крови, были уже не более чем гниющими трупами, чье дыхание заразно, а пот ядовит. Считалось, что обнаружить заразу можно по специфическому запаху изо рта, но никто не решался вдохнуть зловоние чумы.

В «собачьи дни» изменилось и течение чумы. Бубоны «затвердевали» настолько, что их не брали хирургические инструменты. Они имели больший размер, чем в начале чумы, не «размягчались» и не вскрывались. Люди испытывали такую мучительную боль в бубонах, что полностью теряли самообладание, становились полоумными и зачастую накладывали на себя руки: выбрасывались из окон, стрелялись. Матери в припадке безумия убивали своих детей. Другие, испытывая страшное жжение в бубонах, выскакивали на улицу даже голыми, бежали к реке и, если их не останавливали, бросались в воду, где только могли ее найти. Врачи, будучи убежденными в том, что только вскрытие такого бубона способно спасти больного, назначали сначала размягчающие примочки и припарки, которые на этом этапе эпидемии оказались бесполезными, затем вскрывали бубоны самым чудовищным образом: так как скальпелем разрезать их было нельзя, то бубоны, как и во время пандемии «черной смерти» 1346–1351 г., выжигали специальными инструментами. Многие больные умирали от боли во время такой «операции». Если «затвердение» прорывалось, или как говорили врачи «выпаривалось», больной обычно выздоравливал, но такие случаи в те дни были очень редки.