Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода [без иллюстраций]

В силу этого приказа жители города Астрахани действительно были высланы в поля, на бугры и ватаги, а город был заперт. Для выселенных жителей был устроен особый лагерь, в котором они отдельными группами были размещены в шалашах, расположенных на определенном губернатором расстоянии друг от друга. Для больных были отведены особые шалаши, находящиеся на расстоянии одной версты от общего лагеря. Эти своеобразные лазареты-шалаши были двух видов: для чумных больных («больных язвою») и для страдающих другими болезнями.

К лагерю были прикомандированы лекарь Яган Рост и два священника, которые обслуживали как больных, так и здоровых. Съестные припасы привозились в лагерь маркитантами. Неимущие жители содержались за счет астраханской губернской казны «из имеющегося на низовой корпус провианта». Лагерь был оцеплен заставами и военными караулами.

Губернатор не упустил из виду и интересы казны, приказав: «Для пользы народу, а паче, чтоб в сборе интереса не было упущено, при том лагере поставлен кабак, понеже в городе, за высылкою всех жителей, на кружечном дворе в продаже вина и в сборе денег ничего не имеется».

Рачительный губернатор распорядился «на одном кабаке ящики и коробки, в которые сбираются за продажное вино за питья деньги… вымыть уксусом и ставить те ящики и коробки в уксусе ж, понеже ныне многие имеют заповетренные деньги».

Воронежскую и Киевскую губернии, на Дон и в «Малую Россию» были посланы подтвердительные указы, «дабы имели крепкую предосторожность и никого б из тех опасных мест не пропускали».

С окончанием эпидемии чумы в Астрахани совпало издание от имени Петра II весьма важного законодательного акта, обобщающего весь предыдущий опыт борьбы с эпидемиями в России. Это «Наказ губернаторам и воеводам и их товарищам, по которому они должны поступать», изданный 12 сентября 1728 г. К.Г. Васильев и А.Е. Сегал (1960) считали, что он послужил прототипом почти для всех подобных распоряжений, изданных в России в XVIII веке.

Параграф 38 наказа посвящен организации противоэпидемических мероприятий при появлении «моровой язвы».

«Архиятером» (главою Медицинской канцелярии) в то время был Иоганн Блюментрост, и, вероятно, этот раздел, по поручению Сената, был составлен Медицинской канцелярией под его руководством.

Согласно наказу, при появлении «моровой язвы» в губернском или провинциальном городе губернатор и воеводы должны были немедленно сообщать в Сенат или в сенатскую контору, «где она (т. е. контора) будет». По отсылке такого рода сообщения, предлагалось освидетельствовать больного докторами, а где докторов нет — лекарями. Если таким образом диагноз «моровой язвы» был подтвержден, губернаторы и воеводы должны были «немедленно по всем дорогам и по малым стежкам поставить крепкие заставы, дабы отнюдь никакого проезда и прохода чрез те места и из них и близь оных не было и иметь при всех таких караулах огни. А в которых домах та язва явится: из тех домов людей вывести в особые пустые места далее от жилья и около их завалить и зарубить лесом, дабы оные никуда не расходились, а пищу и питье приносить им и класть в виду от них и, не дожидаясь их, тем здоровым людям отходить прочь немедленно, и никакого сообщения с ними… не иметь, чтоб они сами могли то взять без них».

Зараженные дома велено было, где возможно, сжечь «с пожитками, скотом, и лошадьми». Если же такие дома «за опасностью других домов» сжечь нельзя, то «всячески предостерегать, дабы другим домам от того вреда не было, и накрепко следить, чтобы отнюдь в те дома не ходили и из них никто ничего не брали».

В обязанности начальников губерний входило наблюдение за возникновением моровой язвы не только в своих, но и в соседних губерниях: «А ежели явятся где других губерний и провинций…о таком же заповетрии ведомости, и о том накрепко проведывать». Строгие меры изоляции надлежало проводить по отношению к людям, проезжающим или приходящим из «заповетренных» мест: «И их о той язве на заставах расспрашивать через огни, под смертною казнью, и буде скажут, что в тех местах на люди моровое поветрие есть, и тех людей держать за заставами, не в жилье, чтоб с людьми никакого сообщения не имели, а в города, села и деревни отнюдь их не пропускать».

Держать этих проезжих и прохожих людей у заставы полагалось до шести недель. По окончании этого срока их надлежало «осмотреть и освидетельствовать».

На всех больших, проезжих и «знатных» дорогах было приказано поставить для большего «страха» виселицы. Но уже стали заметны признаки «либерализации» жизни в России. Вешать «не описывая» из числа тех, кто, «презрев указ, мимо тех застав прокрадется», в послепетровское время можно было лишь лиц неблагородного (подлого) происхождения: «Всех, кроме дворянства и шляхества». Относительно последних было дано распоряжение «держать под крепкими караулами и об них писать в самой скорости и ожидать указа». Курьеров и «посланцев», как русских, так и чужестранных, велено было задерживать испрашивать у застав на равных правах с остальными «всяких чинов людьми», но «оный указ в какой силе состоит объявить с учтивостью». Очевидно, учтивость по отношению к другим людям — не курьерам и не посланцам — считалась излишней. Можно представить!

Письма и бумаги велено было принимать, «на заставах, через огонь, трижды переписывать и посылать последнюю копию» туда, к кому они отправлены, сами же оригиналы оставлять на заставах. Так закончилась очередная чума в Астрахани.

После прекращения астраханской чумы 6 сентября 1728 г. меры предосторожности продолжали соблюдаться, хотя и в несколько упрощенном виде.

Так, указом Верховного тайного совета от 11 января 1729 г. предписывалось никого не пропускать из Астрахани в «верховые города» без особого указа этого Совета. Бумаги, пересылаемые из Астрахани, велено было переписывать только один раз и копии посылать «по назначению», требовалось ограничить переписку, в которой не было особой надобности (П.С.З., т. VIII, № 5359).

Указом от 16 июня того же года (П.С.З., т. VIII, № 5423) жителям Астрахани разрешался выезд в «верховые города и новозавоеванные провинции с товарами и без товаров», но только с паспортами, выданными астраханским губернатором. Их предъявляли при проезде царицынской заставы, предъявители выдерживали 6-недельный карантин, затем освидетельствовались врачом, и если оказывались здоровыми, то на паспорте делалась соответствующая пометка за подписью коменданта заставы и врача, затем следовал пропуск без дальнейших задержек.

В течение этого же срока было велено проветривать товары, предварительно их распаковав. Вывоз пшеницы, свежих фруктов и овощей из Астрахани был запрещен. Жителям города было предписано выветрить «всякую рухлядь» за городом, для чего губернатор должен был отвести «особое место» (П.С.З., т. VIII, № 5424).