Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода [без иллюстраций]

Через несколько недель, 26 июля, был объявлен новый указ, который в полном соответствии с контагионистическим учением полностью запретил вывоз из Астрахани шелка, хлопчатой бумаги, шерстяных и бумажных тканей, мехов. Их велено было держать на царицынской заставе до особого указа (П.С.З., т. VIII, № 5446). Видимо, товаров скопилось очень много, так как 24 ноября был издан еще один указ (миазматический!), которым требовалось построить амбары с «решетчатыми окнами для прохождения ветра» (П.С.З., т. VIII, № 5480).

Ограничительные мероприятия по всей русской южной границе стали сниматься в конце ноября 1732 г., после того, как поступило донесение русского резидента в Константинополе И.И. Неплюева (1693–1773), о прекращении в Турции «морового поветрия» (П.С.З., т. VIII, № 5635).

Итоги эпидемии.Погибло более половины населения Астрахани. Так, по переписи 1723 г., в астраханском купечестве считалось посадских 931 человек; из этого числа умерло 538, т. е. 57,7 % всего числа. «За умалением астраханского купечества» городское общество не могло найти в своей среде лиц для занятия общественных должностей, бурмистров, ларичных и целовальников, и вынуждено было избирать их из купечества городов Самары и Сызрани.

Как велика была смертность от чумы среди духовенства и монастырства, видно из следующего донесения астраханского епископа Варлаама в Синод. «В прошедшем 1727 и в нынешнем 1728 годах в случившееся от Божьего посещения моровое поветрие из обретающихся в Астрахани из Соборной церкви и из 2-х монастырей и от приходских 13 церквей померло, а именно: из Соборной церкви протопоп 1, ключарь 1, поп 1, дьякон 1, подцьяконов 3; певцов и подьяков 19, звонарей 5 из дому архиерейского казначей иеромонах 1, иеродьяконов 2, духовного приказу секретарь 1, портной закройщик 1, а прочих домовых служителей и ни единого человека не имеется, из Спасского монастыря архимандрит 1, иеромонахов 5, монахов 11; из Ивановского монастыря иеромонах 1, дьякон 1; от приходских 13 церквей попов 14, дьяконов 7, церковных причетников 11. А ныне на лицо осталось священников и дьяконов, а именно: в Соборной церкви священников 3, певчих и подьяков 10; у приходских 7 церквей священников 9, дьяконов 2, а без священников и дьяконов имеется монастырей и церквей без пения: Спасской да Ивановской, приходских церквей 5, и ныне во священниках во всех приходах, для отправления всяких потреб по должности христианской здешним обывателям, имеется превеликая нужда».

Кроме того, по сообщению Астраханской портовой конторы, вы мерли все канцелярские служащие и все губернские канцелярии «запо-ветрены и заперты».

Чума нераспознанной «прокралась» в Москву в конце лета 1770 г., она легко захватила город и свирепствовала в нем без ограничений почти полтора года, пока сама не прекратилась. Ее политические последствия постепенно переросли в Пугачевский бунт. А вот происхождение чумы в Москве осталось загадкой, хотя оно и было тогда объяснено на основе учения Фракасторо о «контагии». Мы восстановим хронологию этих событий по работам А.Ф. Шафонского (1775), Д. Самойловича (1783), А. Брикнера (1885), Ф.А. Дербека (1905), Г.Ф. Вогралика (1935), К.Г. Васильева, А.Е. Сегала (1960) и других авторов.

Появление чумы на театре военных действий в Молдавии и Валлахии.Появление чумы в Восточной Европе хронологически совпало с началом боевых действий между вооруженными силами Турции и России. По утверждению Геккера, чума началась в турецких войсках весной 1769 г. сразу после их выхода из Константинополя. А. Бриккер (1885) утверждал, что в этом же году чума проникла и в русские войска.

Однако первые столкновения русских войск с турецкими (в конце апреля под Хотиным, затем в июле), не привели к распространению в них чумы. Достоверно можно утверждать только то, что она появилась на данном театре военных действий в конце августа — в начале сентября.

В войсках чума появилась после взятия Галаца в начале сентября. Когда корпус войск, бравший Галац, вступил в Яссы (26 сентября), выяснилось что и там есть чума. Ее «виновником» сразу же был назначен один еврейский торговец, купивший у солдата «военную добычу в виде турецких платьев» и погибший от чумы вместе с семьей. Хотя его дом был немедленно оцеплен, но «зараженные вещи» уже оказались распроданными, их то врачи-контагионисты и посчитали причиной распространения чумы в Яссах. В военном госпитале имелись подозрительные по чуме больные. Чума появилась и в Хотине (его заняли 10 сентября), как среди населения, так и среди войск. Больше никаких сведений о чуме в 1769 г. нам найти не удалось, видимо, она не приняла тогда масштабный характер, а ее отдельные случаи «затерялись» среди других эндемичных для данного региона инфекционных болезней.

В середине января 1770 г. в корпусе генерала Х.Ф. Шторфельна, отведенного из Хоттина в Яссы на зимние квартиры, резко увеличилось количество больных «пятнистой лихорадкой» (febris petechialis), у которых на 7–8 день появлялись «доброкачественные» паховые бубоны. Постепенно лихорадкой с бубонами были охвачены все больные госпиталя, причем болезнь приняла злокачественное течение. У раненых стали также появляться карбункулы, быстро приводившие их к смерти.

В начале эпидемии одни врачи называли эту болезнь «злокачественной лихорадкой» (febris maligna), другие — чумой. Лишь в середине апреля 1770 г. болезнь всеми врачами диагностирована как pestis.

К.Г. Васильев и А.Е. Сегал приводят и другую версию этих событий. После поражения турецкой армии под Хотиным наши войска вторглись в Галац, где взяли в плен множество турок, среди которых оказалось много больных чумой. Русское командование не было осведомлено о наличии чумы в Галаце и поэтому никаких предохранительных мер не приняло. Вскоре среди русских войск обнаружено несколько смертельных случаев с явными признаками чумы. Тотчас приказано было отступить в Яссы, но так как по дороге исчезли всякие следы этой болезни (видимо, эпидемия носила домовой характер), то даже врачи стали сомневаться, была Ли это чума или какая-нибудь другая болезнь.

Войска по прибытии в Яссы были расквартированы по обывательским домам, а больные все без разбора помещены в госпиталь. Три недели прошло благополучно, но около середины января 1770 г. внимание врачей в госпитале привлекли участившиеся «петехиальные лихорадки» с паховыми бубонами.

Но Шторфельн, вынужденный небольшими силами вести маневренную войну с превосходящим по численности и наступающим противником, ничего и слышать не хотел о чуме. Он приказал врачам подать ему письменный рапорт, что это не чума, а «горячая лихорадка с пятнами».

Такой доклад был составлен, и лишь один из лекарей (хирург Клуге) отказался его подписать. Вследствие противодействия Шторфельна никаких профилактических мер не принималось, и эпидемия стала распространяться с ужасающей быстротой. От нее умерло в Яссах несколько тысяч солдат; болезнь вспыхнула и в городе, где люди умирали прямо на улицах.