Александр Бальхаус - Любовь и секс в Средние века

Отныне женщина и сама вступает в игру. Она, что называется, сходит с пьедестала, с алтаря поклонения и становится партнершей в эротической игре. В придворной любви начинают появляться элементы взаимности — из мужчины, испытывающего влечение, и женщины, которая чувствует себя желанной, складывается пара.

С. 45. Влюбленный и Дама Веселье. Иллюстрация к «Роману о Розе», конец XV в.

С. 46. Влюбленная пара на фоне идеализированного пейзажа: так называемое «Подношение сердца» (1430). Гобелен из Арраса.

Придворная — куртуазная, учтивая — любовь или «служение женщине» — без сомнения, самое оригинальное изобретение Средневековья. К концу XI века несколько аристократов и поэтов из Южной Франции выдумывают набор любовных чувств, который в западной цивилизации создает совершенно новые отношения между мужчиной и женщиной.

Поначалу все это не более чем игра, литературное понятие, однако со временем из простого времяпрепровождения вырастает общественная философия с очевидным воздействием на всю эротическую сферу жизни. Увлечение комплиментами становится поначалу привилегией феодальной аристократии, а затем идеалом буржуазного общества, вселенной эротических идей, которая чудесным образом соединяет в себе все противоречия и устраняет их: одинаковую ценность обретают прелюбодеяние и целомудрие, уступчивость и самообладание, хитрость и верность, страдание и вожделение. Эта совокупность и формирует сферу эротических отношений, которая — в основных чертах — и есть куртуазная любовь, поныне популярная у мужчин и женщин западного мира.

Непоследовательность и амбивалентность нового идеала провоцирует насмешки и презрение, воспламеняет сердца и приводит в волнение тела, получает самые разные оценки и отзывы. Что же на самом деле представляет собой куртуазная любовь? Всего лишь мимолетную игру? Отравляющую общество этику, из-за которой оказались навеки изуродованы брак и мораль? Странную, хотя и не самую важную главу в истории общества? Источник романтической любви, с которой межчеловеческие отношения поднялись на совершенно иной уровень?

Если мы хотим составить представление о придворной любви, понять ее, нам следует по достоинству оценить театральность новой игры, радость, которую она несет. Да, поначалу это все лишь игра, спектакль: рыцарь сознательно избирает в качестве дамы сердца принцессу, стоящую выше него по общественному положению и, естественно, уже замужнюю. Он появляется у нее при дворе как паж и взращивает свои эротические чувства. Он держит свое обожание в тайне, старается скрыть дрожь и румянец, вызванные ее присутствием. Заметив, как рука возлюбленной коснулась лепестков цветка, который он поставил так, чтобы дама непременно увидела его, рыцарь почти теряет сознание. Мужчина взвинчивает себя до такой степени, что взгляд женщины сводит его с ума, и он втайне клянется посвятить себя служению Даме. Это решение наполняет его меланхолией и болезненной жаждой — счастьем, которым он умеет наслаждаться.

Рыцарь, исходя лихорадочной самоотверженностью, путешествует по стране, сражается во множестве турниров и одерживает столько побед, что их можно приписать лишь любви, которая переполняет все его существо и придает силу. В конце концов рыцарь совершает настолько впечатляющие деяния, что чувствует себя достойным открыться даме сердца. Не напрямую, разумеется, — он уговаривает служанку, чтобы та поведала о нем возлюбленной, и сообщила по секрету о его страстном желании стать преданным, робким, почтительным слугой дамы.

Об этом или о чем-то похожем повествовали истории, впервые представленные миннезингером Ульрихом фон Лихтенштейном. Однако игра зашла бы в тупик, если бы за ней следовал счастливый конец. Но не тут-то было — дама оказывается неприступной. Она считает поклонение рыцаря, его деяния, его песни смешными и самонадеянными. Чтобы усилить его страдания, она дает ему понять, что он не имеет права почитать ее даже издали, не говоря уже о том, чтобы рассчитывать на какой-нибудь знак благорасположения и симпатии. Однако рыцаря такой отказ не обескураживает, его готовность к выдающимся подвигам и свершениям лишь усиливается. Он видит смысл жизни в том, чтобы стать тайным рыцарем своей дамы, любить ее и сражаться за нее. Со временем возлюбленная принимает его служение, пусть даже на самых унизительных условиях, которые ни в коем случае не подразумевают благосклонности к рыцарю и даже не обещают ее в будущем. Он не получает ни обещания, ни объятия, ни поцелуя, ни даже ленточки или знака расположения, который мог бы носить при себе. Несмотря на это, миннезингер без конца сочиняет песни любви, передает своей возлюбленной послания, полные пылких заверений в преданности, и те слишком часто натыкаются лишь на холод, высокомерие и критику. Но всякий новый отказ лишь разжигает страсть рыцаря. Утонченную боль, вызванную таким отношением, рыцарь почитает за счастье. Дама, любви которой он хочет добиться, становится смыслом его жизни.

При этом вполне может оказаться, что занемогший от любви рыцарь уже давно женат и спит со своей женой, когда ему захочется. Возможно, у него даже есть дети, семья, в которой он отнюдь не чувствует себя одиноким. Однако брак в то время — не более чем результат феодального хозяйственного уклада, в котором любви отводится весьма скромное место. Речь идет скорее об объединении земельных угодий и владений, о цементировании союзнических связей, о производстве потомства, которое обеспечит благополучное продолжение рода. А что общего может иметь всепоглощающая любовь к идеализированной женщине с сельским хозяйством и скотом, с домом и двором, с семьей и челядью? Ничего. На этом основании рыцарь или миннезингер может без малейших угрызений совести гордиться своими деяниями, совершаемыми вовсе не ради жены, и при этом верить, что супруга тоже гордилась бы им, узнай она об этих подвигах. Ибо куртуазная любовь делает мужчину благороднее, тоньше и привлекательнее.

Если возлюбленная остается непоколебимой и не поддается на комплименты, подарки и прочие доказательства любви, может статься, что рыцарь после многих лет преданности, выражаемой в разных формах, прекратит «служение», напишет серию печальных песен о своей даме и женщинах вообще и оставит историю своей любви и ее крах на растерзание придворных сплетников. Затем рыцарь пускается на поиски другой совершенной дамы, которая, возможно, отнесется к нему благосклоннее, оценит его усилия и поощрит его дух. Ибо любовь, он это знает, самое лучшее в жизни — это чувство делает из него истинного мужчину и образцового рыцаря.