Геннадий Обатуров - Дороги ратные крутые

— Трудно служить у Жданова. Он обвинил меня в зазнайстве, переоценке себя, во вмешательстве в служебную деятельность других лиц, в неисполнительности и тому подобное 166. Все это нагромождено с какой-то целью.

— Это неожиданно. Он засыпал тебя, Володя, похвалами и орденами и… вдруг такое.

— Представь себе, именно так.

— В Ямболе ты мне говорил другое…

— Я ошибался.

— У тебя все наладится. Ты — не Троценко с его упрямством, обладаешь гибкостью и умеешь ладить.

Действительно, скоро Володя вновь стал близок Жданову. А в тот январь как-то полковник Чиж сказал мне:

— Я между ними в неловком положении. Комкор приблизил Толубко, часто дает ему поручения в обход меня, а теперь требует, чтобы я Владимира Федоровича привел в порядок.

Вернусь к 26-му сентября. Я доложил командиру бригады лишь самое главное.

— Может, кто-то и наговорил, — сказал полковник.

И он позвонил гвардии инженер-подполковнику Г.Р.Прагину. Последний заверил, что он еще не докладывал командиру корпуса о посещении бригады.

— Ты слышал? Прагин добавил, что его доклад будет положительным.

Так окончательно сложилось у меня мнение о генерале Владимире Ивановиче Жданове, как личности весьма противоречивой. Таким оно было у многих. В марте его высказывал гвардии подполковник И.Д.Ивлиев, командовавший до ранения 36-й танковой бригадой; в описываемый период — гвардии подполковник Андрианов, командир 15-й мехбригады.

Бесспорно, генерал Жданов являлся одаренным военачальником. Его оперативно-тактические знания были высокими, а военно-технические — вполне удовлетворительными. Им почти всегда принимались оригинальные, основанные на всестороннем анализе обстановки, решения, приводившие, как правило, к успеху. Обладая сильной волей и решительностью, генерал Жданов умел доводить задуманное до конца. Его отличали смелость, быстрота мышления и цепкая память.

Отзыв Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина о Жданове не случаен. Не соглашаясь с попыткой оправдать командира 7-го мехкорпуса генерала Ф. Г. Каткова, опоздавшего ввести в прорыв свой корпус 21-го августа на несколько часов, и сравнивая со своевременными и стремительными действиями 4-го гвардейского мехкорпуса, Толбухин говорил: «А у Жданова они (условия — Г.О.) были легче? Мне кажется, что Жданову довелось испить чашу горше, а смотрите, сколько в нем энергии, воли, как он чувствует оперативную обстановку».

Но в характере Владимира Ивановича имелось немало отрицательного. Крайне высокое мнение о себе и высокомерие мешали ему слушать других. Будучи весьма категоричным, он не терпел возражений, даже обоснованных. Отличался злопамятством, любил лесть и угодничество. В успехах корпуса видел, прежде всего, себя.

Эти отрицательные черты характера начали проявляться все резче после того, как Владимир Иванович стал генерал-лейтенантом, Героем Советского Союза.

Как-то при встрече после войны, когда я служил уже в другом соединении, полковник В. Ф. Чиж сказал:

— Жданов далеко бы пошел, если был бы человечнее. Верные слова!

29-го сентября бригады построились в линию ротных колонн для смотра со знаменами и оркестрами. Машины и орудия сияли в лучах солнца. Настроение гвардейцев было праздничное, слышались смех, веселье.

Смотр командир корпуса начал с 15-й гвардейской мехбригады, то есть с левого фланга. Нам было позволено присутствовать, поэтому замечания проверяющих тотчас передавались в бригаду для немедленного устранения.

Очередь до нашей бригады дошла близко к обеду. После торжественной встречи командир корпуса прошел вдоль фронта в сопровождении командира бригады и после команды «вольно» подошел ко 2-му мотострелковому батальону. Он осмотрел одну машину «Форд-6» и, проведя белой тряпкой по капотам двух машин, сказал:

— Машины грязные, смотр переношу на 4-е октября. Потрудитесь подготовиться должным образом.

И, не глядя на нас, удалился. Все же мы услышали, как шедший с ним рядом начальник политотдела корпуса полковник A.M. Костылев тихо сказал:

— Посмотреть бы, люди-то трудились. Комкор ничего не ответил.

Собрав командиров полков и подразделений, полковник Троценко коротко сказал:

— К смотру мы подготовились плохо. Машины грязные. Есть время сделать их чистыми. Но не упустите главное — комплектование машин всем необходимым для марша и боя.

Помощник командира бригады по техчасти на ходу сказал:

— Тряпочка-то комкора в 15-й бригаде была темно-серой, а у нас лишь припылена.

— Прошу вас, майор Лысенко, прекратить эти разговоры. Беритесь за дело! — строго сказал комбриг.

Естественно разочарование гвардейцев, искренне желавших показать свою работу комкору, но бессильных сделать это. И лишь Яков Иванович и я знали подоплеку случившегося.

Бригада продолжила работы, но уже 30-го сентября получила распоряжение к 20-ти часам 1-го октября подготовиться к маршу до 1000 км, причем указывалось, что по прибытии в конечный пункт надлежит иметь три заправки горючего. Естественно, все внимание сосредоточилось на подготовке к маршу, включая создание повышенных запасов материальных средств.

Корпусу следовало совершить комбинированное передвижение в северо-западную часть Болгарии, в район города Видин. Тяжелая техника перевозилась по железной дороге, колесная двигалась своим ходом. Половина соединений и частей марш начала 2-го, другая — 3-го октября.

Задачу для бригады в штабе корпуса я устно получил вечером 1-го октября, а к 16-ти часам 2-го она была подтверждена письменно. Бригада должна была совершить марш с семи с половиной часов 3-го октября за 15-й мехбригадой и, следуя по маршруту Ямбол, Сливен, Казанлык, Карлово, Златица, Орхание, Мездра, Гливица, Фердинадово, Арчар, к исходу 5-го октября сосредоточиться в районе населенного пункта Мал. Дреновец. Танки и орудия артдивизиона следовало погрузить в эшелоны на станции Ямбол к исходу 2-го октября.

— Идем к югославской границе, значит, придется воевать в Югославии, — уясняя задачу, рассуждал полковник Троценко. — Новые незнакомые гитлеровцы.

— Да, перерыв в боевых действиях кончается. А в Югославии помимо гитлеровцев есть их местные пособники, — продолжал рассуждения я. — Выходит, продолжение войны не будет легким.

— А в районе Видина наши войска есть? Или только болгарские?

— Там передовые соединения 57-й армии, — ответил я.

— Значит, наш выход туда прикрыт.

Марш штабом корпуса был спланирован тщательно. Точно определялась величина дневных переходов, места ночного отдыха и пункты получения горючего, пункты информации по болгарским телефонным линиям и сбора донесений. Был полный запрет на использование радиосредств как необходимое условие для скрытия перегруппировки корпуса.