Геннадий Обатуров - Дороги ратные крутые

Марш бригада начала с прохождения исходного пункта — западной окраины Грамады головой колонны в 8 часов 10-го октября. И вскоре уперлась в разрушенный мост через заболоченную речку. Колчовец у поселка Кула. Посмотрев на то, что осталось от моста, бригадный инженер Н.А.Семененко доложил:

— Значительно быстрее мы построим новый рядом, чем возиться с обрушенным.

— Вам виднее. Командуйте.

ООД в течение часа соорудил мост из готовых элементов, и бригада двинулась дальше.

В 11-ть часов колонна подошла к болгаро-югославской границе. Это была третья государственная граница, которую мы пересекали. Поскольку заранее запрещено применение сигнальных средств, то головные машины каждого эшелона обозначали пересечение границы включением звуковых сигналов. Чувство гордости за героическую и великую советскую родину вновь овладело нами.

— Третья граница! Сколько пройдено и сколько сделано! — проговорил водитель «Хорха» Петр, родом из Одессы, мой одногодок, но на войне с 1941 года.

— И не последняя! — торжественно произнес ординарец Семен Макаров.

— Верно, говорите, ребята. Много друзей легло в землю. Надо пройти границ еще столько, сколько потребуется, но как можно меньше потерять боевых друзей, — заметил я.

К Заечару, первому югославскому городу, мы подошли в начале 12-го часа. Перед мостом через реку Тимок образовалась «пробка». Неизвестный полковник остановил колонну тыла 14-й бригады и пропускал гужевой и автомобильный транспорт 68-го стрелкового корпуса. Я представился и сказал:

— По приказу комвойсками фронта эта дорога на 9-е и 10-е октября предоставлена 4-му мехкорпусу. Он обязал командующего 57-й армией до прохода мехкорпуса в эти дни дорогу не занимать. Поэтому прошу вас не препятствовать нашему движению.

— Подполковник, ты кто такой, чтобы мне указывать! — прокричал полковник.

— Я вам представился: начальник штаба 13-й гвардейской мехбригады 4-го мехкорпуса. И не указываю, а напоминаю, что дорога наша сегодня, а не 64-го корпуса.

— Этот корпус обеспечивает ваш проход через горы и идет впереди.

— Обеспечивает проход 68-й корпус, в частности, его 93-я дивизия, а не 64-й корпус.

— Уходите! — угрожающе крикнул он.

К этому времени капитан Семененко осмотрел мост и доложил мне:

— Правая сторона настила сломана, а по левой проходят повозки и с большим трудом автомобили. Нужен ремонт.

Я ухватился за это и громко приказал:

— Приступайте к ремонту.

Тотчас ООД подвел машины с лесоматериалом и начал ремонт, остановив движение. Как всегда, четко и спокойно руководили работой командир инженерно-минной роты старший лейтенант Иван Никифорович Ткаченко, командиры минно-саперных взводов лейтенант Максим Александрович Некрасов и младший лейтенант Федюхин.

Работы были выполнены за полчаса. По моему указанию команда регулирования стала стеной, перекрыв движение повозок, а на исправленный мост устремились колонны тыла 14-й бригады, а затем и наш первый эшелон. Я подошел к полковнику Сергиенко, не выходившему из «Виллиса», и сказал:

— Нужно, чтобы ваш заместитель подполковник Клейменов остался здесь и пропустил через мост бригаду.

— Передайте это ему.

Такие эпизоды были на фронтовых дорогах. Во многих случаях приказы об освобождении дорог для пропуска подвижных групп вперед не выполнялись. Поэтому большие и маленькие начальники вплоть до комкора вынуждены были проталкивать колонны, действуя решительно. Но я первый раз видел бездействие и безразличие командира бригады.

В 12-ть часов бригада вошла в Заечар. И масса жителей города, собравшиеся по обе стороны улиц, оставив свободными только проезд, радостно встретила нас, с таким же энтузиазмом, как болгары. Не зная сербского языка, отличающегося от русского в большей степени, чем болгарский, мы, однако, понимали суть возгласов:

— Да здравствует Красная Армия! (Живили, о Црвена Армия!)

— Да здравствует Советский Союз!

— Да здравствуют русские братья! (Живили, о браче русс!)

Нас забрасывали цветами, протягивали тарелки с фруктами и сосуды с молоком. И это — на второй день движения нашего корпуса! Трудно было представить, что творилось в первый день.

А на пути часто встречались щиты-указатели, установленные регулировщиками корпуса. Рядом с медведем, слоном и конем был изображен и наш олень, вытянувшийся в красивом прыжке.

Сразу после прохода села Брестовац началась узкая, больше пригодная для движения телег, чем техники, дорога. Наступившую ночную мглу дополнил моросящий туман, все больше сгущавшийся по мере подъема к перевалу у горы Потой-Чука. В дополнение к узости дорога местами стала скользкой. Колонна же шла без света фар.

Движение бригады замедлилось. И не только из-за природных условий: наша колонна «села» на хвост 14-й мехбригады, испытывавшей те же «прелести» маршрута, что и мы, крайне тяжелого до Жагубицы. Ход колонны стал рваным: то стоим, то движемся.

Иногда движение прерывалось из-за «пробок», возникавших там, где остановились сломавшиеся машины. На отрезке пути до Жагубицы пришлось убрать с дороги два танка, одну самоходно-артиллерийскую установку и четыре грузовых автомобиля. ООД быстро устраивал для них ниши в подошвах наиболее отлогих скатов, упиравшихся в дорогу; в эти ниши откатывались вручную или буксировались лебедками, танковым тягачом ломаные машины. Ниши умело и быстро делал, иногда взрывчаткой, минно-саперный взвод под командованием старшего лейтенанта Сентемова.

Сложно было: и управлять бригадой, знать положение походных эшелонов: в целях скрытности использование радиосвязи было запрещено. Мы пользовались только подвижными средствами связи: офицеры связи на мотоциклах доставляли донесения в штаб бригады и распоряжения в части и подразделения. Ввиду этого донесение из хвоста колонны, скажем, от тылового пункта управления (ТПУ) доставлялись на КП два часа при длине 17 км.

Когда голова колонны прошла перевал Потой-Чука и на несколько минут остановилась, из ночной мглы внезапно вырвался свет фар машины, двигавшейся к нам навстречу. Мы с полковником Сергиенко смотрели карту при свете фонарика у моей радийной машины, когда «нарушитель» сравнялся с нами. Комбриг уже показывал шоферу рукой, что надо выключить свет, когда перед нами из мглы появился генерал Жданов в сопровождении двух офицеров штаба корпуса. Пожав нам руки, он спросил не комбрига, а меня:

— Где колонна бригады?

— Голова в 400-х метрах впереди, хвост два часа тому назад был в Брестоваце, сейчас предположительно на подходе к перевалу у горы Црни-Вырх.

— Что значит «предположительно»?

— От хвоста до КП офицер связи на мотоцикле движется два часа.