Теодор Моммзен - Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

Каково было соотношение между размерами царства Сассанидов и царства Аршакидов, — это вопрос, на который источники не дают удовлетворительного ответа, С того времени, как новая династия укрепилась, все западные области оставались ей подвластны, и, как мы видим, претензии, которые она стала предъявлять к римлянам, шли гораздо дальше претензий Аршакидов. Ко как далеко владычество Сассанидов простиралось на Восток и когда оно проникло до Окса, считавшегося впоследствии официальной границей между Ираном и Тураном, все это остается для нас покрытым мраком неизвестности 286 .

С появлением новой династии государственная система Ирана в основном не изменилась. Официальный титул первого правителя из рода Сассанидов, приведенный в одних и тех же выражениях на трех языках под рельефом на скале Накши-Рустам, «Служитель Мазды, бог Арташар, царь царей арканов, из рода богов» 287 -- это, по существу, тот же титул, что и у Аршакидов, только теперь определенно названы иранская нация, как в старинном местном царском титуле, и местное божество. То, что первоначально чужеземная династия, которая лишь приняла национальный облик, сменилась династией, происходившей різ Персиды, было результатом национальной реакции и ее победой; однако полное развитие национальных элементов встречало нередко непреодолимые преграды. Персеполь, или как он стал теперь называться, Истах, номинально снова сделался столицей государства, а рядом со скульптурными изображениями Дария замечательные изображения, сделанные на той же скале, и еще более замечательные надписи, о которых мы уже говорили, возвещали всем славу Ардашира и Шапура. Однако из этой отдаленной местности было неудобно вести дела государства, а потому центром управления и впредь оставался Ктесифон. Правовых преимуществ, которыми пользовались персы при Ахеменидах, новое персидское правительство не восстановило. Если Дарий называл себя «персом, сыном перса, арийцем арийского племени», то Ардашир, как мы видели, называл себя просто царем арианов. Мы не знаем, были ли введены новые персидские фамилии, не считая царской, в круг знатных родов; во всяком случае, некоторые из прежних остались, как, например, Сурены и Карены; только при Ахеменидах, но не при Сассанидах, эти знатные роды были исключительно персидские.

В области религии радикальной перемены также не произошло, но, конечно, и религия, и жречество приобрели при персидских великих царях такое влияние и силу; какими они никогда не пользовались при царях парфянских. Возможно, что пропаганда против Ирана двух чужеземных культов: с востока — буддизма, с запада — иудейско-христианской религии, именно вследствие вызванной ею борьбы привела к возрождению древнего маздаизма. Основатель новой династии Ардашир был, судя по заслуживающим доверия рассказам, ревностным огнепоклонником и принял даже жреческое посвящение; вследствие этого, рассказывается далее, сословие магов сделалось с тех пор влиятельным и заносчивым, тогда как ранее оно не пользовалось таким почетом и свободой и правители даже не придавали ему большого значения. «С тех пор все персы уважают и чтут жрецов; общественные дела решаются по их советам и по предсказаниям оракулов; всякий договор и всякий юридический спор подлежат их рассмотрению и их приговору, и ни одно дело не кажется персам справедливым и законным, если оно не одобрено каким-нибудь жрецом». В соответствии с этим мы находим такой порядок жреческого управления, который напоминает нам положение папы и епископов рядом с императором и князьями. Каждый округ находится в ведении одного верховного мага (Магупат, господин магов, по-новоперсидски Мо-бед), а эти последние в свою очередь подчинены начальнику верховных магов (Мобед-хан-Мобедх) — по аналогии с «царем царей», — и именно он коронует царя. Результаты такого господства жрецов не замедлили сказаться: омертвевший ритуал, стеснительные предписания в отношении греха и очищения, превращение науки в дикое ведовство и в искусство волшебства — все это, хотя и издавна было присуще парсизму, но, по-видимому, только в эту эпоху достигло полного развития.

В употреблении местного языка и в местных обычаях также заметны следы национальной реакции. Крупнейший греческий город Парфянского царства — древняя Селевкия — существует по-прежнему, но называется он с тех пор не по имени греческого маршала, но по имени своего нового государя — Бех, т. е. добрый, Ардашир. Греческий язык, который до сих пор все еще был в употреблении, хотя и в испорченном виде и уже не господствовал безраздельно, сразу исчезает на монетах с приходом к власти новой династии и встречается еще лишь в надписях первых Сассанидов рядом с местным языком, но на втором месте. «Парфянское письмо», так называемый «пехлеви», удерживается, но рядом с ним появляется другая письменность, мало от него отличающаяся, как свидетельствуют монеты, — настоящая официальная письменность, употреблявшаяся, вероятно, до тех пор в персидской провинции; так что древнейшие памятники Сассанидов, подобно памятникам Ахеменидов, написаны на трех языках, употреблявшихся, по-видимому, одновременно, приблизительно так же, как в средние века в Германии употреблялись одновременно три языка — латинский, саксонский и франконский. После смерти царя Сапора (272) надписи на двух языках исчезают и удерживается только один из них — второй вид письменности, унаследовавший название «пехлеви». С переменой династии исчезает летосчисление Селевки-дов и связанные с ним названия месяцев; их место занимают, по старому персидскому обычаю, годы по именам правителей и туземные персидские названия месяцев 288 . Даже старая персидская легенда переносится на новую Персию. Дошедшая до нас «История об Ардашире, сыне Папака», в которой рассказывается о том, как этот сын персидского пастуха попал к мидийскому двору, нес там службу раба и затем сделался освободителем своего народа, есть не что иное, как старая сказка о Кире, в которой старые имена заменены новыми. Другая книга сказок индийских персов содержит повесть о том, как царь Искандер Руми, т. е. Александр Римлянин, велел сжечь священные книги Заратустры, которые потом были восстановлены одним благочестивым человеком, Ардавирафом, после вступления на престол царя Ардашира. Здесь уже персу противопоставляется римлянин -эллин ; предание, вполне естественно, забыло о незаконных Аршакидах.

В остальном порядки, по существу, вероятно, остались прежние. Армия и при Сассанидах, конечно, не сделалась постоянной и не приобрела выучки, но осталась просто ополчением способных носить оружие мужчин; вероятно, национальное движение влило в нее новый дух, но, как и прежде, главной силой была конница, которую выставляла знать. Администрация также осталась прежней: энергичный властитель выступал с неумолимой строгостью как против разбойников с больших дорог, так и против занимавшихся вымогательствами должностных лиц, и по крайней мере по сравнению с позднейшим управлением арабов и турок подданные царства Сассанидов пользовались благоденствием, а государственная казна была полна.