Теодор Моммзен - Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

С тех пор как провинции были поделены между императором и сенатом, Сирия находилась в управлении императора и являлась на Востоке, как на Западе Галлия, центром тяжести императорского гражданского и военного управления. Это наместничество с самого качала было наиболее важным из всех, и с течением времени его значение все возрастало. Сирийский наместник, подобно наместникам обеих Германий, командовал четырьмя легионами, но в то время как у командиров рейнской армии было отнято управление внутренними галльскими землями и в самом факте их параллельного существования заключалось известное ограничение их власти, наместнику Сирии без всяких ограничений принадлежало гражданское управление всей большой провинцией, причем долгое время он один нес обязанности командующего первого ранга во всей Азии. При Веспасиане он, правда, получил в лице наместников Палестины и Каппадокии двух сотоварищей, тоже командовавших легионами, но, с другой стороны, подвластная ему область расширилась благодаря присоединению к империи царства Коммагены, а вскоре затем и ливанских княжеств. Его полномочия были несколько ограничены только во II в., когда Адриан передал один из четырех легионов наместника Сирии наместнику Палестины. Только Север лишил сирийского наместника первого места в римской военной иерархии. Эта провинция пожелала в то время сделать императором Нигера, подобно тому как некогда она сделала императором своего наместника Веспасиана, но Север подчинил ее своей власти, несмотря на сопротивление, особенно упорное со стороны ее столицы Антиохии, и после этого разделил ее на две половины — северную и южную; наместнику первой, так называемой Келе-Сирии (Syria Coele), он дал два легиона, а наместнику второй, Сиро-Фини-кии, — один легион.

Сирию можно сопоставить с Галлией и в том отношении, что в этом подчиненном управлению императора округе более заметно, чем в большинстве других, выступало различие между мирными районами и пограничными областями, нуждавшимися в охране. Если берег Сирии на всем своем протяжении, а также западные ее земли не были подвержены неприятельским нападениям, а охрана границы в пустыне от бродячих бедуинов была возложена не столько на сирийские легионы, сколько на арабских и иудейских князей, позднее же па войска провинции Аравии, а также на жителей Пальмиры, то граница по Евфрату, особенно до тех пор пока Месопотамия не сделалась римской, требовала такой же охраны против парфян, как Рейн против германцев. Однако сирийские легионы, которые приходилось применять на границе, были необходимы и в западной Сирии 51'. Конечно, войска на Рейне также предназначались для защиты от галлов; однако римляне могли с законной гордостью говорить, что для большой столицы Галлии и для трех галльских провинций достаточно гарнизона в 1200 человек. Но для охраны Сирии, и в особенности столицы римской Азии, недостаточно было поставить легионы на Евфрате. Не только на краю пустыни, но и в горных теснинах, по соседству с плодоносными полями и большими городами, постоянно скрывались дерзкие разбойничьи банды, и эти разбойники грабили, нередко переодевшись купцами или солдатами, загородные усадьбы и деревни. Но и самые города, прежде всего Антиохия, как в Египте Александрия, нуждались в гарнизонах. Без сомнения, именно поэтому в Сирии никогда не пытались ввести деление на гражданские и военные 331 округа, которое в Галлии осуществил уже Август; по той же причине на римском Востоке совершенно отсутствуют крупные самодовлеющие лагерные поселения, из которых вышли такие города, как Майнц на Рейне, Леон в Испании, Честер в Англии. По этой же причине сирийская армия сильно уступала армиям западных провинций в отношении строгого порядка и воинского духа, и в городских стоянках восточных армий никогда не удавались внедрить той крепкой дисциплины, какая поддерживалась в постоянных военных лагерях Запада. Когда на постоянные войска помимо их прямых обязанностей возлагаются еще задачи полицейского характера, это само по себе действует деморализующе, и нередко там, где эти войска должны держать в повиновении беспокойное городское население, больше всего страдает в связи с этим их собственная дисциплина. Вышеописанные сирийские войны служат этому печальной иллюстрацией; ни к одной из них армия не была полностью подготовлена; каждый раз для того, чтобы война приняла благоприятный оборот, приходилось вызывать войска с Запада.

Собственно Сирия и соседние с ней земли, т. е. равнинная Киликия и Финикия, не имели под властью римских императоров истории в общепринятом смысле слова. Жители этих стран принадлежат к тому же племени, что и жители Иудеи и Аравии, а предки сирийцев и финикиян в отдаленные времена имели общую родину с родоначальниками иудеев и арабов и говорили на одном с ними языке. Но если последние сохранили свою самобытность и свой язык, то сирийцы и финикияне подверглись эллинизации еще раньше, чем подпали под власть Рима. Процесс этой эллинизации повсюду принимал форму образования греческих по литий. Основой для этого послужило, правда, местное развитие, причем особенно большую роль сыграли старинные большие торговые города, лежавшие на финикийском побережье. Однако наиболее характерной чертой государств Александра и его преемников, равно как и Римской республики, является то, что в основе их лежало не племя, а городская община; не древнемакедонскую наследственную монархию, но греческую политик) принес на Восток Александр, и не из племен, а из городов намеревался он, как и римляне, создать себе империю. Автономная гражданская община — понятие растяжимое, и автономия Афин и Фив отличалась от автономии македонского и сирийского города, точно так же как в римской сфере автономия свободной Капуи имела иное содержание, чем автономия латинских колоний эпохи республики или даже городских общин империи; но везде основная идея — это самоуправляющееся и суверенное в пределах своих городских стен гражданство. После падения Персидского царства в Сирии и соседней Месопотамии, служивших как бы соединительным военным, мостом между Западом и Востоком, было основано большее количество македонских поселений, чем в любой другой стране. Македонские названия местностей, получившие здесь очень широкое распространение и нигде во всей монархии Александра не встречающиеся так часто, как в этой стране, показывают, что именно здесь было поселено ядро эллинских завоевателей Востока и что Сирия должна была сделаться для этого государства новой Македонией; и пока империя Александра сохраняла одно центральное управление, резиденция его находилась именно в Сирии. Смуты последних лет правления Селевкидов помогли имперским городам Сирии получить большую самостоятельность. Такое положение застали здесь римляне. После установления Помпеем новых порядков в Сирии уже, вероятно, не оставалось таких негородских округов, которые находились бы под непосредственным имперским управлением, и если зависимые княжества в первую эпоху римского владычества еще занимали большую часть южных внутренних земель провинции, то это были в основном гористые и слабо заселенные округа, к тому же второстепенного значения. В общем, для того чтобы улучшить положение городов, римлянам оставалось сделать в Сирии лишь немногим меньше, чем в Малой Азии. Поэтому едва ли можно сообщить что-либо об основании городов в Сирии в эпоху империи. Те немногие колонии, которые были здесь основаны, как, например, при Августе Верит, а также, вероятно, Гелиополь, имели то же назначение, как и основанные в Македонии, а именно: устройство ветеранов.