Алексей Фомин - Война с продолжением

Бриан свою главную задачу в Вашингтоне видел в том, чтобы избежать любого упоминания о сухопутных вооружениях, так как он прекрасно знал об английских опасениях по этому поводу. 21 ноября он красноречиво изложил французскую позицию. По его мнению, существовало «две Германии», одна из которых готова к искреннему примирению со странами Антанты и выполнению версальских условий, а другая постоянно жаждет реванша. Именно опасения этой «второй» Германии и заставляли Францию содержать большие армии. Возможная альтернатива такому положению вещей состояла в том, чтобы Великобритания и США отважились «сказать Франции: "Мы объединяем наши усилия, вот наша подпись"» [927] Oudin В. Briand. La paix. Une idee neuve en Europe. Р., 1987. Р. 421. . Фактически Бриан соглашался рассмотреть вопрос о сокращении сухопутных вооружений в обмен на восстановление англо-американских гарантий военной безопасности Франции.

В Англии эта речь вызвала большое беспокойство. Там сначала обратили внимание лишь на нежелание Франции сокращать сухопутные вооружения. В этот момент Великобритании приходилось уступать американским требованиям равенства военно-морских сил. Это больно било по престижу недавней полновластной «владычицы морей», и возможное усиление Франции вызывало большие опасения в Лондоне. Согласно инструкциям кабинета и Комитета имперской обороны главе британской делегации Баль- ФУРУ, сложившаяся ситуация могла привести к тому, что «через несколько лет Великобритания будет отдана на милость Франции, если нынешние добрые отношения ухудшаться», а французские воинства на континенте могли послужить дурным примером для малых стран Европы: Польши, Чехословакии, Румынии и Югославии (то есть стран «санитарного кордона») [928] DBFP, Ser. 1, Vol. 14. № 442. Curzon to Balfour. 23/11/1921. Р. 495–497. . Но Бальфур счел, что главная задача состоит в ограничении французской морской программы, а пререкаться из-за сухопутных вооружений нет смысла [929] DBFP, Ser. 1, Vol. 14. № 448. Balfour to Curzon. 24/11/1921. Р. 503–505. .

Бриан покинул Вашингтон 25 ноября, а оставшиеся там французские представители вскоре должны были примириться с закрепленным в Договоре пяти держав приниженным положением Франции в морских вооружениях. Такова была цена за желание иметь сильную армию на суше. В Европе Бриана ждал неприятный сюрприз. Министр иностранных дел Германии Ратенау в конце ноября посетил Лондон и просил англичан предоставить Германии мораторий на уплату репараций в связи с ее тяжелым экономическим положением. Напомним, что это происходило спустя только 6 месяцев после согласия Германии на уплату общей суммы репараций в 132 млрд золотых марок. Определенного ответа Ратенау не получил, но Ллойд Джордж в целом благосклонно отнесся к его предложениям. Во Франции известия об этих переговорах вызвали тревогу.

Благосклонное отношение Лондона к германским просьбам объяснялось заинтересованностью Англии в определенном экономическом оздоровлении Германии, а вместе с ней и многих других стран континентальной Европы. Значительную экономическую выгоду могло принести и возобновление хозяйственных связей с Россией. Улучшение конъюнктуры на континенте дало бы Великобритании широкое поле деятельности для развития собственной экономики, что смогло бы ослабить проблему межсоюзнических долгов. Никаких послаблений в этом отношении от США в тот момент не удавалось добиться, не приходилось также и рассчитывать на американскую помощь в стабилизации европейской экономики. В этих обстоятельствах в правящих кругах Великобритании постепенно начинает созревать идея комплексного подхода к экономическим проблемам Европы с привлечением к их решению России и Германии. Но позиция Франции, в которой центральное место занимали проблемы безопасности, репараций и «царских» долгов, была серьезным препятствием для реализации этих идей. Другие политические разногласия (ситуация на Востоке, подводные лодки и т. п.) также не способствовали взаимопониманию между Лондоном и Парижем.

В разгар переговоров в Вашингтоне и одновременно с новым поворотом репарационной проблемы в настроениях английского руководства происходит перемена взглядов на тактику англо-французских отношений. Не уставая осуждать французский милитаризм, англичане постепенно приходят к мысли использовать «пряник» вместо «кнута», для того чтобы добиться желаемых уступок. 28 ноября Черчилль писал Ллойд Джорджу о недопустимости явного ухудшения отношений с Францией. Он считал желательным согласование британской и французской политики по отношению к Турции и достижение взаимопонимания между Великобританией, Францией и Германией по вопросам экономического возрождения Европы [930] Orde A. Great Britain and International Security. 1920–1926. L., 1978. P. 11. . Но согласование позиций по турецкому вопросу затруднялось существованием Анкарского договора. Привязать Францию к поддержке греков было невозможно, требовалось хотя бы ослабить ее связь с кемалистской Турцией, которую англичане воспринимали как врага. Сделать это можно было только через привлечение Франции к совместному посредничеству между воюющими сторонами (разумеется, на английских условиях). За осуществление этой нелегкой задачи и принялся Керзон вскоре после возвращения Бриана из Вашингтона. Для этого он готов был использовать обеспокоенность Франции безопасностью своих западных границ, хотя и не был сторонником возрождения гарантийного пакта.

Английские чиновники «на месте» хорошо видели бесперспективность антианкарской политики своего правительства. Г. Румбольд писал Керзону, что было бы неразумно оставлять связь с Анкарой только в руках французов и итальянцев или же использовать неофициальных агентов. Для связи с кемалистами он предлагал использовать Хамид-бея, одного из агентов Кемаля в Константинополе [931] DBFP, Ser. 1, Vol. 17. № 442. Rumbold to Curzon. 13/11/1921. Р. 475–478. , или бывшего министра иностранных дел анкарского правительства Бекир Сами-бея [932] DBFP, Ser. 1, Vol. 17. № 448. Rumbold to Curzon. 19/11/1921. Р. 482. . Но Лондон, вместо того чтобы последовать примеру Франции, начал плести интриги, направленные на ее изоляцию. Итало-турецкие переговоры в Анкаре неожиданно зашли в тупик, так как Туоцци заявил, что не уполномочен заключать договоры, а может лишь направить в Рим турецкие предложения. Турецкий посланник в Риме сообщил в Анкару, что за таким поворотом событий, безусловно, стоит Великобритания, которая пытается изолировать Францию и оказать влияние на Италию [933] Sonyel S.R. Turkish Diplomacy, 1918–1923. Mustafa Kemal and the Turkish National Movement. L., Beverly Hills, 1975. P. 141–142. . Великобритания старалась не допустить дальнейших сепаратных действий своих партнеров по Антанте, так как вкупе с вашингтонскими событиями они угрожали изоляцией ей самой, и притом вовсе не «блестящей». Чтобы избежать этого, Лондону необходима была выработка общей с союзниками политической линии на Востоке. А поскольку Восток был не единственным узлом англо-французских противоречий, англичане предприняли попытку добиться уступок по всему фронту, использовав больное место Франции — ее страх перед германским реваншем.